|
Эпоха эллинизма – эпоха глобальных перемен в жизни греков. Происходит крушение полисной структуры. Полисы (города-государства) были замкнутыми системами. Главная задача государства состояла в том, чтобы, во-первых, обеспечить политическую самостоятельность этой системы, во-вторых – воспитать лучших граждан для государства, обеспечить духовные запросы личности. Однако направленность на воспитание граждан – это не только основная направленность полиса. Именно обращенность к гражданину позволяет искать новые типы обоснования его существования, что и дало возможность грекам создать систему обоснований – собственно философию. Существование полиса давало возможность творить. Теперь же античный полис как таковой был разрушен, все бывшие полисы объединены в империю. Верховная власть стала принадлежать монарху. В новых условиях происходит поиск путей духовного обновления. В эпоху эллинизма не создается ни одной принципиально новой философской системы, однако продолжают существовать крупные философы, происходит дальнейшее обоснование старых систем, в частности системы Гераклита. Физика Гераклита входит в систему теологических обоснований в таком течении, как стоицизм (Сенека, Марк Аврелий). В стоицизме находит свое обоснование и натурфилософия эпохи эллинизма. В системе эпикуреизма (Эпикур, Лукреций Кар и др.) находит свое применение атомистический материализм Демокрита. Новое мощное направление – неоплатонизм (Плотин, Прокл, Порфирий) создается на базе платонизма (Аркесилай, Плутарх Афинский). Аристотелизм – еще одно, правда, не очень крупное, течение этого времени, построенное на взглядах Аристотеля (Теофраст). А вот скептицизм (Пиррон, Секст Эмпирик, труды которого являются практически единственными сохранившимися источниками информации об античном скептицизме) в большей степени тяготел к философии софистов. Кинизм шел по пути, проторенному Сократом (Диоген, Антисфен и др.). В новый период также превалирует обращение к личности, только уже к личности атомистической. В новом мире – мире монархии – возникает необходимость обосновать идеал внутренней свободы, положения человека в этом новом мире деспотического режима с изменившимися приоритетами. В сложившейся обстановке человек уже явно не мог влиять на мир, и призывать его к этому было бы по крайней мере неразумно по ряду понятных причин. Теперь человек этому миру подчинялся. Для больших социальных объединений (как, пожалуй, и в наше время) характерна уже не проблема воздействия человека на мир, а проблема погашения внутреннего конфликта, проблема утешения человека в ситуации, которую он не только не способен контролировать, но даже помыслить об этом не может. Отсюда мы ясно видим, что вопрос человека свободного, человека-творца, человека, если не хозяина, то хотя бы распорядителя своей жизни – уже не просто не стоит, но уходит так далеко вглубь, что вернуть его к былому состоянию становится почти невозможным. Даже наступившая много веков спустя эпоха Возрождения в Европе сможет стать лишь слабым подобием того величайшего культурного и научного прорыва, которым ознаменовался период существования античного мира до имперской деспотии. — 27 —
|