|
оия познания и структуры повседневности 249 __- действительности. Житель большого города вынужден проделы-значительную работу по сборке целостного образа из различных де-;й. Поэтому можно сказать, что художники авангарда не создают ка--то иную реальность, а изображают ту, которая стала иной. Крушение кних границ осмысленного и неосмысленного, очевидного и неоче-юго обостряет фантазию, а отсутствие общего — например, идеологи-у_ юго или зрительного горизонта — повышает значимость контекста. |Вещи и события уже не оцениваются общим масштабом; однозначные | способы видения и понимания уступают место разнообразию моды и вкуса. ЦЖссткие моральные оценки, внедренные в научный, художественный и ролитический дискурсы, преодолеваются постмодернистским эстетиз-^мом гетерогенности. Город разгружает мысль и перегружает зрение: становится меньше мест интеллектуального общения и больше витрин, рекламы, зрелищ. Как городская жизнь таит массу неожиданностей, вызывает столкновение разных стилей поведения и жизни, так и сознание индивида формируется на отношениях контраста, воспринимает экзотическое, необычное, взрывающее привычные представления. Поле видимого и понимаемого, прежде не вызывавшее сомнений в своей достоверности, превращается в гигантскую кулису, за которой может скрываться все что угодно. Релятивизм, гетерогенность, случайность, характеризующие стиль современного научного и художественного мышления, не являются сознательными продуктами интеллектуальной деятельности и тем болеелогическимследствиемглубокойпроработки фундаментальных идей классики. Они возникают на уровне повседневностиизатрагиваю не только интеллект, но и телесно-чувственные структуры. Новые структуры повседневности, привносящие сильный элемент игры и условности во все формы жизни, обладают не только достоинствами широты, плюрализма, признания разнородности, но и недостатками релятивизма, неупорядоченности, несоизмеримости и непонимания. Если ранее угроза деперсонализации исходила от репрессивного порядка, то теперь — исходит от бессубстанциальности бытия. Если прежде уверенность шла от почвы к идеям и ценностям, то пустота, вызванная ростом гетерогенности пространства города, лишает человека онтологической укорененности. Распространение шизофрении, как прежде неврозов, является ярким тому свидетельством. Сегодня многие теоретики говорят об утрате идентичности и предлагают различные рецепты ее обретения — от реанимации чувства «крови и почвы» до формирования новых идей и ценностей, объединяющих людей. Эти рецепты основываются на допущении о внешней по отношению к формам жизни природе трансценденции. Человек в отличие от животного не укоренен раз и навсегда в свою среду обитания, а производит само пространство жизни. Это изменение часто оказывается по своим — 227 —
|