|
§2 ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ И СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ История европейской философии с ее отношениями «классического» и «неклассического» может быть представлена как преодоление натуралистической установки наивной онтологии, выражающейся в «раз-действительствовании» понятий и идей. Вопрос об истине в докритиче-ской философии ставился и решался в рамках допущения о данности 'сознания, осуществляющего когнитивные акты, и о непосредственной доступности «самой реальности». Предпосылкой, обеспечивающей решение познавательной проблемы, было сравнение находящихся в одной руке знания, а в другой — реальности. Данное допущение, несомненно, парадоксально: здесь проводится резкая граница между познанием и действительностью и одновременно разрешается ее переход. Если познающий субъект является участником жизненного мира, то, строго говоря, не может его объективно созерцать с позиции постороннего наблюдателя. И наоборот, если наше бытие состоит в актах познания, то непосредственный доступ к самим вещам исключается вмешательством «механики» сознания. Данная дилемма стала поводом для конфронтации «онтологии» и «гносеологии». Она не абсолютна и неподвижна, а, напротив, постоянно меняется, и самым интересным является изучение истории различий между субъективным и объективным, реальным и идеальным, внешним и внутренним, эмпирическим и теоретическим. Старые оппозиции получают новые имена, например, «вещь» в себе продолжает оставаться неким непостижимым фундаментом очевидного под именем «бессознательное», «социальное» и т. п. В ходе такого переименования прежние пороги и границы смещаются и видоизменяются. Таким образом, попытка раз и навсегда определить «классическое» и «неклассическое» сама грешит натурализмом и упускает из виду один из интереснейших сюжетов исторического научения. Переход от некритической онтологии к гносеологии — одна из важных ступеней преодоления жестких оппозиций прошлого. Философия обращает внимание 242 Человек как творец и как творение культуры на роль понятийного инструментария, который прежде считался нейтральным, не влияющим на познавательный образ бытия. Так, например. Кант понимал формы чувственного восприятия и категории рассудка как условия возможности познания, являющегося сложным продуктом синтеза материала и формы познавательной деятельности. После Канта вопрос об истине уже не мог решаться без учета познавательного инструментария. Особенно много внимания раскрытию причин отказа от приоритета вопроса о реальности уделил Э. Гуссерль. Отличаются ли понятия «реальность», «действительность» и т. п. именования бытия от других понятий, имеют ли они какие-либо «онтологические» преимущества перед «гносеологическими» категориями? Лозунг Гуссерля «Назад, к самим вещам» мо-жетпоказатьсянепоследовательным, спровоцированным традицией классической онтологии. Недоразумение в спорах о «классичности» или «неклассичности» философии немецкого мыслителя должно быть развеяно исследованием того, о каких, собственно говоря, «вещах» вдет речь в феноменологии: они не тождественны ни внешним событиям и процессам, ни внутренним переживаниям и их комплексам; определяемые как то, на что направлено сознание, они одновременно находятся внутри него, т. е. наделяются парадоксальным свойством «имманентной трансцендентности». Таким образом, фундаментальным актом, на котором строится феноменология, является преодоление жесткой оппозиции «внешнего» и «внутреннего». Но какова природа этого акта и насколько она зависит от интеллектуальных усилий мыслителя? — 220 —
|