|
Теперь мы в состоянии внести свою долю в решение вопроса об очевидности и описать опыт истины. Истины существуют, как существуют восприятия: не то что мы можем полностью развернуть перед собой основания какого-либо утверждения, - нам даны лишь мотивы, мы лишь воздействуем на время, но не обладаем им; напротив, суть времени в том, что оно постигает самое себя по мере того /как расстается с собой и сосредоточивается в зримых вещах, в очевидном с первого взгляда. Всякое сознание есть в какой-то мере сознание перцептивное. В том, что я называю своим разумом или своими идеями - если бы можно было развернуть все их предпосылки, - всегда можно обнаружить переживания, которые не были высвечены, массивные пласты прошлого и настоящего, всю ту "отложившуюся историю",2 которая не только касается генезиса 1 Brunschvicg. Le Progres de la Conscience dans la Philosophie occidentale. Paris, 1927. P. 794. 2 Husserl. Formale und transzendentale Logik. S. 221. 501 моего мышления, но и детерминирует его смысл. Дабы абсолютная, свободная от всяких предположений очевидность была возможна, дабы мое мышление могло стать проницаемым для самого себя, достичь с собой единства, добиться чистого "согласия себя с собой", нужно было бы, говоря словами кантианцев, чтобы оно перестало быть событием и стало совершенным актом или, говоря языком Учения, чтобы его формальная реальность была заключена в его объективной реальности, чтобы, говоря языком Мальбранша, мышление перестало быть "восприятием", "ощущением" или "соприкосновением" с истиной и стало чистой "идеей" и "видением" истины. Нужно, говоря другими словами, чтобы вместо того, чтобы быть самим собой, я стал бы чистым знатоком самого себя и чтобы мир перестал существовать вокруг меня и стал чистым объектом для меня. В отношении того, что мы есть в силу обретенного и в силу этого предсуществующего мира, мы обладаем, конечно, способностью отвлечься, и этого достаточно для того, чтобы мы не были детерминированы. Я могу закрыть глаза, заткнуть уши, но я не могу прекратить видеть - пусть перед глазами у меня будет темнота, или слышать - пусть и тишину. Я могу равным образом заключить в скобки свои мнения и приобретенные убеждения, но что бы я ни думал и чтобы ни решал, я всегда думаю и решаю на фоне того, в чем я был убежден или что сделал до этого. Habemus ideam veram, мы держимся истины, этот опыт истины был бы абсолютным знанием, если бы мы могли тематизировать все его мотивы, то есть если бы мы перестали быть в ситуации. Действительное обладание истинной идеей не дает нам, следовательно, никакого права утверждать, что существует какое-то умопостигаемое место адекватного мышления и абсолютной плодотворности, оно служит основанием лишь для своего рода "телеологии"1 сознания, которая с помощью исходного орудия будет ковать орудия более совершенные, из этих последних еще более совершенные и так без конца. "Только благодаря эйдетической интуиции может быть прояснена сущность эйдетической интуиции", - говорит Гуссерль.2 Интуиция какой-то сущности необходимо предшествует в нашем опыте сущности интуиции. Единственный способ осмыслить мышление - это помыслить вначале какую-то — 337 —
|