Великая гендерная эволюция: мужчина и женщина в европейской культуре

2.2. Вещи

О патриархе в основном уже сказано достаточно. Остается рассмотреть ролевые функции тех, кто оказывается в его юрисдикции, женщин, детей, домашних рабов.

Мы начинаем с вещей вовсе не потому, что они играют более существенную роль, чем женщины, дети и домашние рабы. Просто постижение сущности вещи, как это ни покажется парадоксальным, позволяет легче понять место и роль одушевленных членов единой патриархальной коммуны.

Мы уже видели, что вещь становится своеобразным продолжением человека, нередко ее отъятие оказывается равнозначным ампутации какого-то органа тела. Для того чтобы понять это не нужно напрягать фантазию: попробуем лишить слабовидящего человека его очков, лишенного возможности передвигаться — инвалидной коляски, и мы увидим, что меняется не только «техника» его жизни, но, нередко, и все ее содержание.

Однако это — только поверхность вещей. Глубинное их существо состоит в том, что они воплощают многое от самого человека. Прежде всего — его труд, и, следовательно, его энергию, ум, знания, способности. Не только свойства вещества, из которого изготовлен тот или иной предмет, не только его формы и физические качества, но и это, передаваемое самим человеком, содержание определяют его полезность. В какой-то степени правильно было бы сказать, что вещь хранит в себе образ своего создателя. Собственно, все обстоит точно так же, как с артефактами искусства: сравнивая их, опытный эксперт всегда может сказать, что их делали разные люди.

Правда, ни энергия, ни ум, ни способности, ни знания не поддаются непосредственному наблюдению, и тем более количественному измерению, поэтому рассказать о том, кто их придумал и изготовил, никакие вещи не могут. Во всяком случае, образ, создаваемый ими, будет подобен образу какого-нибудь мифического существа, т.е. совершенно неопределенным и многозначным. Но все же есть нечто такое, что поддается анализу, — это информация.

Каждая вещь несет в себе указание на способ ее воссоздания, и взгляд профессионала способен разглядеть очень многое в ней. Конечно, какие-то секреты остаются всегда, и даже через века, вооруженный развитым инструментарием исследователь не может разгадать их. Так, по сию пору мы не знаем секретов Страдивари, технологий изготовления дамасской стали, романского цемента… общий список можно продолжать и продолжать до бесконечности. Но, теоретически, и эти тайны поддаются разгадке, требуется лишь время. По большей же части вещи открыты нам и достаточно красноречивы.

Между тем известно, что информационная составляющая не выражается ничем вещественным. Это совершенно особый феномен, который (мы уже говорили об этом) рождается вместе с появлением орудийной деятельности и человеческого сознания. Собственно, это и есть первый предмет той третьей сигнальной системы, о которой говорилось выше. Но так как он не поддается непосредственному наблюдению, его незримое присутствие создает своеобразную магию вещи, и культура сохранила для нас стойкое ощущение того, что изготовленная человеком вещь обладает какой-то своей «душой». Как и душа самого человека, она не сливается с ее материалом, ее «телом», но от того не перестает обладать силой, способной воздействовать на своих обладателей. Это ощущение проявляется уже в обычае давать имена всем вещам, и эти имена — не просто бирка, служащая их отличению от других. Комментируя библейский текст («Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел [их] к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей.») А.Б. Соломоник пишет: «Имя» (шем) имело в древнееврейском (да и сегодня имеет) еще одно дополнительное значение — это одно из наименований Бога. Так что к процессу наделения вещей именами евреи относились и относятся с особым почтением, ибо в процессе присвоения имени, по их мнению, в названную вещь как бы вкладываются Божественное содержание и смысл. С момента наделения вещи именем оно становится неотъемлемой частью обозначаемого»[44].