|
«Смотрели раньше люди и не видели, И слышали, не слыша. Словно тени снов Туманных, смутных, долгую и темную Влачили жизнь. Из кирпичей не строили Домов, согретых солнцем. И бревенчатых Не знали срубов. Врывшись в землю, в плесени Пещер без солнца, муравьи кишащие Ютились. Ни примет зимы остуженной Не знали, ни весны, цветами пахнущей, Ни лета плодоносного, И без толку Трудились. Звезд восходы показал я им И скрытые закаты. Изобрел для них Науку чисел, из наук важнейшую. Сложенью букв я научил их: вот она, Всепамять, нянька разуменья, матерь муз! Я первый твари буйные в ярмо запряг, Поработив сохе и вьюкам. Тяжести Сложил я с плеч людских невыносимые. Коней в телегу заложил, поводьями Играющих, — забава кошельков тугих. А кто другой измыслил льнянокрылые, Бегущие по морю корабельщиков Повозки? Столько хитростей и всяческих Художеств я для смертных изобрел…»[42] О времени подобной кристаллизации можно судить по данным археологии. Они свидетельствуют, что в ряде мест Ближнего Востока (Северный Ирак, Палестина) переход к земледелию и скотоводству происходит 9—7 тыс. лет до н. э.; к 6—5 тысячелетию до н. э. — в междуречье Тигра и Евфрата, долине Нила, Центральной Европе; пятому — уже во многих районах Юго-Западной Азии и на Балканах. Вероятно, к этому времени завершается становление первой, патриархальной, формы семьи. Исключительный статус делает патриарха не только главой своего дома, но и прообразом библейских патриархов и греческих героев, становившихся родоначальниками всех известных тому времени народов. Словом, патриархальная собственность, патриархальная власть, патриархальное право — это совсем не то, что собственность, власть и право в наши дни. Между тем расширение деятельности, ее диверсификация, умножение номенклатуры производимых товаров и используемых орудий, кроме прочего, закономерным образом влекут за собой взрывное умножение информации. В результате ее общий объем переходит критические границы того, что способно переработать и умножить индивидуальное сознание. Микрокосм прежнего «культурного героя» перестает быть универсумом, человек начинает становиться обыкновенной «дробью», лишь знаменатель которой обозначает утраченную когда-то полноту. Впрочем, и числитель далеко не сразу становится ничего не значащей единицей. Пусть носителем всей информации, обеспечивающей совместное жизнеобеспечение, в конечном счете становится весь социум, но все же обладателем ключевых ее комплексов по-прежнему остаются его структурные подразделения в лице патриархальных глав. Поэтому неудивительно, что связь мастера, способного удивить своим искусством, с чем-то потусторонним будет сохраняться еще очень долгое время. «Исследования дошедших до нас <…> рецептурных сборников, показывают, что ремесло было тесно связано с магией. Применялись самые экзотические средства, вроде пепла василиска, крови дракона, желчи ястреба или мочи рыжего мальчика, причем применение лишь некоторых из таких ингредиентов имеет рациональное техническое обоснование. Анализ рецептов показывает, что за ремесленной деятельностью стоит мифо-магическая картина мира. Производственный акт ремесленника мог рассматриваться как осколок некоего магического ритуала <…>. Мастер-ремесленник как бы повторял в своих действиях начальную борьбу космических сил, создание Космоса и полезных для человека вещей, возводил себя к демиургу и культурному герою»[43]. — 39 —
|