|
1 она могла бы быть основанием логики, как учения о слово-понятии (логосе), и отправным пунктом положительной диалектики139. Кант, развивая свою идею, сообразно цели: примирение, воссоединение чувственности и рассудка, прибегает к целому ряду пояснительных терминов. Он говорит о подведении (subsumptio) предмета под понятие, созерцаний под понятие, о применении (Anwendung) категорий к явлениям, об употреблении (Gebrauch) рассудочного понятия, о синтезе (воображения) и правиле его, о приеме (Verfahren), методе, о некоторой монограмме (чистого воображения) и, наконец, просто о некотором третьем, однородном и категориям, и явлениям, что должно делать возможным применение первых ко вторым. Одно обилие разъясняющих терминов, и в особенности смысла их, указывает на то, что Кант подошел к проблеме исключительной важности. Но, с другой стороны, такая форма постановки вопроса дискредитирует путь, которым Кант дошел до нее. Если есть какое-то единство, однородность, тожество, то их проблема должна быть первой, до всякого разделения, - что и было основною заботою после-кантовского идеализма Шеллинга, Гегеля, и что, в сущности, составляет основное и естественное условие самой возможности диалектики. Провозглашение проблемы после утверждения некоторого принципиального различия — свидетельство некоторой ложности в самом различении. Оно закрывает от нас какую-то непосредственную и первичную полную данность, а не разоблачает ее, - недаром Кант сам называет схематизм «некоторым скрытым искусством в глубине человеческой души»140. Но наибольшая опасность, конечно, в характеристике объединяющего момента, как третьего, — тут-то и вторгается пресловутый ?????? ????????, ненасытный, требующий нового третьего между первым и третьим, нового - между третьим и вторым, et in infinitum. Неудача П9 Гегель считал учение о «схематизме» «одною из прекраснейших сторон Кантовой философии», поскольку в нем ставится цель объединения абсолютных противоположностей чувственности и рассудка, но в то же время считал, что Кант не достиг цели: получились не ein anschauender Vcrstand или verstandiges Anschauen, а рассудок и чувственность, каждое из них, сохраняют свою особенность, объединение осталось «внешним, поверхностным». Hegel G.V.F. Geschichte der Philosophic. Bd. III. S. 516. Вообще это учение Канта вызвало значительную литературу, некоторые итоги которой подводятся в статье: Curtius E.r. Das Schematismuskapitel in der Kritik der reincn Vernunft // Kant-Studien. В. XIX. 1914. S. 338-366. Эта статья заслуживает полного внимания. Она нимало не спасает кантианства и учения о «схематизме», но весьма способствует правильному пониманию последнего. Составленная по методам филологической интерпретации, она, надо думать, положит конец многим бесплодным пререканиям и кривотолкам. - В нашей литературе большое значение учению о схематизме, «логическое, психологическое и гносеологическое», приписывал Лапшин и.и. Законы мышления и формы познания. СПб., 1906. С. 259-262. 14,1 Кат 1. Kritik der reincn Vernunft. В. S. 180. — 376 —
|