Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

Выше уже было говорено о соединении внутренней мысленной формы (innere Gedankenform) со звуком, как о некоторого рода син­

1

тезе, в котором исчезает отдельное существо каждого из соединяемых элементов и который возможен только благодаря истинно творчес­кому акту духа. В грамматическом строении языков есть пункты, в ко­торых этот синтез и вызывающая его сила непосредственно выступа­ют на свет и с которыми в теснейшей связи стоит все прочее строение языка. Так как этот синтез не есть свойство и даже не есть особое дей­ствие, а постоянная деятельность, то для нее не может быть особого словесного знака. Наличие синтеза открывается в языке как бы им­материально, оно подобно молнии, которая все освещает, и сплав-ливает соединяемое вещество жаром, исходящим из неизвестной области. Так, например, когда корень запечатлевается суффиксом в имя существительное, суффикс является материальным знаком от­несения понятия к категории субстанции. Но сам синтетический акт не имеет в слове особого знака, и его существование открывается в единстве и во взаимной зависимости, в которых сливаются суффикс и корень, следовательно, в обозначении гетерогенном, косвенном, хотя и вытекающем из того же самого стремления. Этот акт можно назвать актом самодеятельного синтезирования (der Act des selbsttatigen Setzens durch Zusammenfassung). Он встречается в языке повсюду, но яснее всего он распознается в образовании предложений, затем в производ­ных путем флексии и аффикса словах, наконец, во всех связях поня­тия со звуком. Во всех этих случаях благодаря связи создается нечто новое, и устанавливается, как нечто (идеально) для себя существую­щее. Дух творит, но в том же акте противопоставляет себе созданное, и последнее, как объект, в свою очередь, воздействует на него. Так, с одной стороны, понятие и звук, выступая, как слово и речь, создают между внешним миром и духом нечто от них обоих отличное, и, с дру­гой стороны, благодаря изображенному акту, из отражающегося в че­ловеке мира возникает между человеком и миром, человека с миром связывающий и мир человеком оплодотворяющий, язык. Из этого, в конце концов, ясно, как от силы этого акта зависит вся, одушевля­ющая определенный язык, жизнь.

В целом, язык есть в одно и то же время завершение мышления и естественное развитие одного из чисто человеческих задатков. Это не есть развитие инстинкта, который можно было бы объяснить только физиологически, и это не есть акт непосредственного сознания, хотя он может быть свойствен только существу, одаренному сознанием и свободою, - он исходит из глубины его индивидуальности и из дея­тельности в ней заложенных сил. В то же время, благодаря связи с ин­дивидуальною действительностью, язык подчинен влиянию условий окружающего человека мира. Таким образом, в действительном чело­веческом языке различаются два конститутивных принципа: внутрен­