Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

То, что дает разум, есть по преимуществу содержание. Основная ложь кантианского идеализма - в сенсуализме, в убеждении, будто

1

содержание познания доставляется только чувственным материалом. Великое преимущество подхода к изучению познания конкретного, не отвлекающегося от слова как действительного орудия познания, состоит в том, что при этом подходе нельзя упустить разумно-содер­жательного момента в структуре слово-понятия. Разум, то, что разу­меет, и есть функция, направленная на усмотрение смысла. Его акты суть акты понимания, интеллигибельной интуиции, направление на само содержание высказываемого N слова. Это - функция в воспри­ятии слова по преимуществу семасиологическая.

В структуре слова его содержание, смысл, принципиально зани­мает совсем особое место в сравнении с другими членами структуры. Смысл не отделим, если воспользоваться уподоблением этой струк­туры строению и сложению организма, от прочих членов, как отде­лимы костяк, мышечная система и прочее. Он скорее напоминает наполнение кровеносной системы, он - питание, разносимое по все­му организму, делающее возможным и нормальную деятельность его мозга-логики, и радостную - его поэтических органов чувств. С дру­гой стороны, смысловое содержание можно уподобить той материи, которая заполняет собою пространства, из вращательного движения которой вокруг собственного центра тяжести и от конденсации ко­торой складываются в систему хаотические туманности. Живой сло­варь языка — хаос, а значение изолированных слов — всегда только обрывки мысли, неопределенные туманности. Только распределяясь по тем многочисленным формам, о которых до сих пор была речь, смысл приобретает целесообразное органическое бытие.

Поэтому, строго говоря, и нельзя отдельно, отвлеченно обсуждать самый смысл. О нем все время идет речь, когда говорится о формах, потому что если даже эти формы обсуждаются in abstracto, как «пус­тые», то все-таки всегда имеется в виду их заполнение, и о них ос­мысленно, не попусту можно говорить только применительно к их возможному содержанию. «Чистое» содержание еще большая отвле­ченность и условность, чем «чистая» форма, еще более - указание тенденции анализа, чем «вещи», еще более имеет только регулятив­ное, а не предметно определяющее значение.

Чистый смысл, чистое содержание мысли, буквально и абсолют­но, есть такая же невозможность, как и чистое чувственное содержа­ние. Это есть только некоторое предельное понятие, ens imaginarium. Чистое содержание как предмет анализа есть содержание с убываю­ще малым для него значением формы. Это есть рассмотрение при минимальном внимании к формам. Это есть рассмотрение, когда ос­тается одна только неопределенная «естественная» форма, которую отмыслить уже невозможно. Стоит попробовать представить себе ка­