|
Практическое разрешение проблемы реализации прав человека, попавшего в сферу уголовного процесса, таким образом, находится на стыке педагогики и права, поскольку осуществляется посредством убеждения, разъяснения, уведомления, предостережения от возможных ошибок. От правильности решения этой проблемы зависит формирование гражданского правосознания самых широких слоев населения, правовой активности и просвещенности граждан, должностных лиц, осуществляющих судопроизводство, иначе говоря, педагогических основ, на которых зиждется правопорядок в демократическом правовом государстве. Обеспечение правового просвещения граждан На первый взгляд кажется бесспорным, что реализовать свои права человек может только в том случае, если он знает о существовании этих самых прав, так же, как и совершать или не совершать какие-либо действия в правовом пространстве можно лишь при условии, что гражданин знает, разрешены они или запрещены, обязательны к выполнению или нет. За многолетний советский период высшими органами законодательной власти и управления, министерствами и ведомствами зачастую издавались и применялись на практике нормативные акты, затрагивающие права и интересы граждан, но недоступные для ознакомления с ними в силу установленного на них грифа ограниченного пользования: «не для печати», «для служебного пользования», «секретно», «совершенно секретно». В Заключении Комитета Конституционного Надзора СССР от 29 ноября 1990 г. указывалось, что подобная порочная практика получила широкое распространение[309]. Например, гриф «не для печати» был установлен на Постановлении Совета Министров СССР от 8 сентября 1955 г. № 1655 о возмещении ущерба реабилитированным лицам, на многих актах об амнистии и почти на всех актах о помиловании, подсудности уголовных дел и т.д. Такое положение грубо противоречило международным актам, ратифицированным бывшим СССР: Итоговому документу Венской встречи, документу Копенгагенского совещания по человеческому измерению, Парижской хартии для новой Европы, закрепивших право человека знать свои права, и создавало условия для неправомерного и неконтролируемого обществом ограничения прав и свобод граждан[310]. По мере того как на новом витке демократии в России набирало силу правозащитное движение, вопрос правового просвещения граждан привлекал к себе все больше и больше внимания, пока, наконец, не нашел законодательного разрешения. В Декларации прав человека и гражданина от 22 ноября 1991 г., а затем в Конституции 1993 г. было сформулировано требование о вступлении закона в силу только после его официального опубликования. В Декларации данное правило касалось лишь законов, предусматривающих наказание граждан или ограничение их прав и свобод (ст. 35). В Конституции же оно было сформулировано уже иначе: — 629 —
|