|
Именно этими соображениями нравственного характера оправдывается принуждение, применяемое к участникам уголовного процесса представителями государственной власти, а также тяготы и лишения, которые ложатся на плечи участников уголовного процесса в результате такого принуждения. От правильного разрешения этой педагогически значимой проблемы зависит формирование гражданского правосознания самых широких слоев населения и правовой активности граждан и должностных лиц, осуществляющих досудебное разбирательство, иначе говоря, столпов, на которых зиждется правопорядок в демократическом правовом государстве. Не случайно к этой теме неоднократно обращались виднейшие представители русской философии и права XIX — начала XX в. , (Вл. Соловьев, П.И. Новгородцев, И.А. Ильин и их последователи). \ Наиболее ярко и полно теория применения силы, принуждения и ... пресечения отражена в труде И.А. Ильина «О сопротивлении злу силою»[304]. Принуждение имеет троякую цель: во-первых, не допустить ; совершения злодеяния, остановить злую волю, отрезвить ее внешней помехой и отпором, показать ей, что запретность запрещенного поддерживается не только мотивами совести и правосознания, но и * внешнею силою, ставящей препятствие злодею и настигающей суровыми последствиями вплоть до лишения его свободы и причинения ему душевных неприятностей и страданий; побудить его, таким, образом, обратиться к самосознанию, самопобуждению, самоперевоспитанию, саморазвитию; во-вторых, оградить всех других людей от злодеяния и его пагубного воздействия; в-третьих, удержать от уйти злодейства всех людей, способных соблазниться или увлечься им[305]. Принуждение обеспечивается государственными законами, которые обращены «к автономным субъектам права... для саморуководства и самовоспитания». В основной своей идее и своем нормальном действии правовой закон есть формула зрелого правосознания, закрепленная мыслью, выдвинутая волей и идущая на помощь незрелому, но воспитывающему себя правосознанию; при этом именно волевой элемент закона представляет собой начало принуждения. Правовой закон отнюдь не насилует человека, не попирает его достоинство и не отменяет его духовного самоуправления: напротив, он только и живет, только и действует, только и совершенствуется от свободного личного приятия и самовменения. Однако он при этом властно понуждает психику человека и непосредственным импонированием авторитета, и формой приказа-запрета-позволения, и сознанием общественно-организованного мнения, и, наконец, перспективой вероятных и даже, наверное, предстоящих неприятных последствий: неодобрения, огласки, явок в суд, убытков, а может быть, и исключения из известного общественного круга и даже физического понуждения и пресечения[306]. — 627 —
|