Зигзаги Авантюристов Всех Мастей

Не найдя понимания у москвичей и помня свое "южнорусское" происхождение, Гельман решился на радикальный шаг: вывести на столичную художественную сцену предмет своей первой любви и заставить с ним считаться. В 1990 году он организовал во Дворце молодежи выставку украинских художников под названием "Вавилон" (процентов 70 работ происходили из коллекции Гельмана).

После этой выставки столичное художественное сообщество вдруг заговорило с провинциальным дилетантом как с равным. Более того, позволило Гельману стать председателем оргкомитета художественной ярмарки АРТ-МИФ в Манеже, впервые познакомившей широкого зрителя с современным искусством. Именно там и появилась Guelman gallery (зарегистрированная вовсе не в Москве, а в Таллине), ныне известная как "Галерея М. Гельмана" и считающаяся старейшей галереей Москвы, несмотря на то, что до Гельмана уже была открыта, например, "Первая галерея". Критики говорят, что формула "галерист - Гельман" стала такой же устойчивой, как "поэт - Пушкин" или "фрукт - яблоко".

Вынося свое имя в название галереи (впервые в истории новейшего русского искусства), Гельман, по его собственным словам, хотел показать личную ответственность галериста перед художником. Хотя, возможно, не меньшую роль здесь сыграл пафос Бобчинского - сообщить городу и миру, что есть такой Марат Александрович Гельман, Перефразируя Станиславского, он любит себя в искусстве не меньше, чем искусство в себе.

Гельман как художник

Сюжеты его выставок были более чем примитивны и даже, по собственным словам Гельмана, "высосаны из пальца" или, точнее, с первых полос газет. Что видно уже по их названиям: "Конверсия", "Я люблю Горби". Желание будоражить и провоцировать публику заставило Гельмана "изменить" южным живописцам и пригласить в галерею московских радикалов Анатолия Осмоловского, Олега Кулика и Александра Бренера ("раскрутка" последнего - личная заслуга Гельмана).

Тогдашнюю свою стратегию Гельман пышно именовал "эстетикой участия", позаимствовав этот термин из статей американского критика Сьюзи Гэблик. (Речь шла о необходимости обращения искусства к самым животрепещущим вопросам.)

Этот простой ход блестяще сработал. О Марате заговорили, в ЦДХ на "Конверсию" выстраивались очереди, о галерее стали писать самые массовые периодические издания, смирившись - благодаря Гельману - с существованием современного искусства. Гельман успешно манипулировал и прессой, предлагая ей "горячий" и желанный товар, и художниками, подверстывая их работы под свои скандальные концепции. Чтобы все это придумать и успешно провернуть, нужно было самому иметь талант настоящего художника.