|
Шар по прежнему был там, но между ним и миром Маспела (в романе — мир подлинной Реальности. — Авт. ), в котором стоял Найтспор, он различил огромную неясную тень неопределенной неясной формы… Найтспор знал, что это Кристалмен (бог-демиург. — Авт. ). Поток сильного света — но это был не свет, а страсть — непрерывно лился от Маспела к Тени и сквозь нее. Однако, когда он появлялся по другую сторону, где находился шар, свет менял свой характер. Он разлагался, будто призмой, на две части — зеленые частицы и вихри. Что всего лишь мгновением раньше было яростным духом, становилось отвратительной массой ползущих, извивающихся существ, каждый вихрь, стремящийся к удовольствию воли, в качестве ядра содержал отдельную искру живого зеленого огня. …Иногда зеленые искры оказывались достаточно сильны, чтобы немного продвинуться в направлении Маспела,… но они никогда не заглядывали за Тень, они думали, что движутся к ней… поток Маспела был пищей Кристалмена . (Д. Линдсей . Путешествие к Арктуру) Мы можем попробовать дать интерпретацию этого отрывка на «физическом» языке: спускаясь вниз из запредельного (квантового) мира, кванты превращаются в неприглядные классические законы и явления; эта тема еще не раз прозвучит на страницах книги. Для детального описания гностической картины мира традиция астрологии, алхимии и герметизма вводит специальный термин гемармен , означающий тираническое правление верховных архонтов-звезд над миром и телом и душой (но не духом!) человека, вселенский рок. Звезды укреплены божествами-творцами между небесными твердями и землей на вращающейся звездной сфере (Колесе). Мерцающий свет звезд — следствие того, что архонты владеют частицами души живой, искрами благого Света. Близкие образы можно найти в творениях К. Кастанеды (гигантский Орел, управляющий и питающийся сознанием). Хотя обычно принято подчеркивать несовместимость гностического учения и христианской ортодоксии, невозможно не признать, что гностики мучительно бились над совершенно реальной проблемой — проблемой Богооставленности. Один из авторитетных гностических авторов (с ортодоксальной точки зрения — ересиарх) Василид повторял: «Все готов я признать; не признаю лишь того, что Божество жестокосердо» (см. цит. соч. Л. П. Карсавина и труд Иринея Лионского «Против ересей»). Современный человек, не защищенный традиционной верой, не способен уже понять даже этого порыва — не говоря о христианском «Бог есть любовь» (1 Иоан. 4:8). Бог — он чужд милосердия. Тот, кто говорит, будто он добр, тот просто его не знает. Нет ничего бесчеловечней бога. И он неистов и коварен, точно молния. Точно молния из тучи, из которой вовсе не ждешь молнии. И вдруг, внезапно, она ударяет — вдруг, внезапно, он обрушивает на человека удар и являет всю свою жестокость. Или свою любовь. Или же свою жестокую любовь. От него можно ждать чего угодно. Он может явить себя когда угодно и в чем угодно. — 33 —
|