|
(В. Паули , цит. по: В. Гейзенберг . Философские взгляды Вольфганга Паули) Таким образом, современной «естественной» науке, как и древней алхимии, не уйти от вопроса о природе «субъекта» измерения — человека. Как подробно обсуждалось в предыдущей главе, наиболее адекватным языком для описания квантовой реальности является язык поэтический, объединяющий в себе лево- и правополушарное сознание. Приведем своего рода поэтический комментарий, касающийся роли наблюдателя в физических процессах: Настанет день, и мой забвенный прах Вернется в лоно зарослей и речек. Заснет мой ум, но в квантовых мирах Откроет крылья маленький кузнечик. Над ним, пересекая небосвод, Мельчайших звезд возникнут очертанья, И он, расправив крылья, запоет Свой первый гимн во славу мирозданья. Довольствуясь осколком бытия, Он не поймет, что мир его чудесный Построила живая мысль моя, Мгновенно затвердевшая над бездной. Кузнечик-дурень! Если б он узнал, Что все его волшебные светила Давным-давно подобием зеркал Поэзия в пространствах отразила! (Н. Заболоцкий ) «Лоно зарослей и речек» опять напоминает о водной стихии непрерывного, Единого, противопоставляемой дискретному, «песочному», «пыльному» тварному миру. Заснувший ум, воссоединившийся с Единым, воплощается в новых мирах в виде маленького кузнечика — происходит предельное умаление (в богословии — кенозис ). Забыв о своем божественном происхождении, кузнечик уже не помнит о возникновении его мира в результате процедуры квантового измерения , произведенной над настоящим Миром. В процессе измерения мысль затвердевает , отказываясь от текучей, «водной» квантовой свободы, переливающейся возможностями. Совершив измерение, мы уже вынуждены довольствоваться лишь осколком бытия. Впрочем, не все так однозначно, и это еще не конец истории… По христианскому учению Господь умаляет Себя, чтобы возвыситься. Он спускается с высот абсолютного Бытия в пространство и время, в человеческое, а если правы эмбриологи — и еще ниже, в другие формы жизни (например, кузнечик… — Авт. ), к самым корням сотворенной Им природы. Но спускается Он, чтобы подняться и поднять к Себе весь падший мир. Представьте себе силача, которому надо взвалить на спину огромную ношу. Он наклоняется все ниже, он почти ложится ничком, исчезает под грузом, а потом, как ни трудно в это поверить, распрямляет спину и легко несет груз. Представьте ныряльщика; он снял всю одежду, мелькнул в воздухе, исчез, миновал зеленую теплую воду, ушел во тьму и холод, в смертный край ила и разложения — и вырвался к свету, вышел на поверхность, держа в руке драгоценную жемчужину. Сейчас и он и она дивно окрашены , а там, во мраке, где лежала она, не зная цвета, сам он утратил все цвета. — 109 —
|