|
Кун вышел из дому на рассвете, когда село еще спало. Задание он получил ответственное: пойти по следу грабителей, сколько это возможно. Может, замки на складе действительно сломаны заезжими с Алдана? Но откуда бы они ни были и где бы они ни скрывались, надо их найти и наказать по советским законам. Так сказал старому охотнику человек из района. А еще он сказал, чтобы Кун вел себя осторожно и чтобы никто не знал о цели его похода. Что такое «цель», старик так и не уяснил, но понял, что он должен быть хитрее лисы. А это Кун сумеет. Ему не впервые выслеживать хитрого зверя, заметающего следы своим пушистым хвостом. Приближался переменчивый март. В иные годы он бывал морозным и ясным, в иные — снежным, теплым, тогда невозможно бывает отыскивать следы. Старый охотник знал: тучи не спросят, нужен ему в марте снег или нет, а начнут так сыпать, что держись! Поэтому Кун очень спешил. Сразу же за селом он стал на лыжи и направился к ложбине, где трое неизвестных жгли костер. Туда он пришел, когда рассвело. Здесь ничего не изменилось. Костер казался недавно потушенным, а отпечатки ног выглядели так ясно, будто по ложбине только что прошли люди. Но Кун опытным глазом видел другое: слежалую золу костра и изъеденные морозом кромки следов. Делать здесь было нечего. И Кун, поднявшись из ложбины, долго шел по колеям, проложенным тяжело груженными нартами. За перевалом один олень стал хромать. Старый охотник, наклонившись, присмотрелся. «Сбиты копыта», — решил он. Скоро транспорт вышел к реке и двинулся по льду. Это удивило Куна, потому что река была притоком Индигирки и впадала в нее немного севернее заготпункта. Через километр начались наледи. Следы оборвались. Кун постоял, глядя на то, как парится вода, и решительно зашагал к левому берегу. «Раз они к реке вышли с правого берега, то где-то перебрались на ту сторону», — решил охотник, присматривая место для привала. Скоро возле перелеска задымил костер, и над ним повис небольшой, продавленный в боках котелок. Кун перекусил, выпил чаю, выкурил трубку и снова двинулся в путь. Кругом лежала белая земля. Казалось, что нигде нет признаков жизни. Но зоркий глаз охотника видел все, что творилось вокруг. Вот тут недавно пробежал зайчишка. Там лиса подкрадывалась к белым куропаткам, задремавшим в снегу. А здесь лось подходил к реке, намереваясь переправиться на тот берег, но, потоптавшись на месте, повернул назад. Наледям на реке не было конца. Солнце давно перевалило за полдень, а Кун не убавлял шага. К вечеру он поравнялся с заготпунктом, прошел мимо и вышел на Индигирку. Однако здесь переплелось столько следов, что трудно было отличить один от другого. Куну ничего не оставалось делать, как по правому берегу подняться до того места, где олений транспорт вышел на реку. И тут среди множества следов будто мелькнул перед глазами знакомый отпечаток сбитого оленьего копыта. Отпечаток был настолько слабый, что Кун не поверил себе. Он снял лыжи и, наклонившись, стал внимательно изучать его. Глаза не обманули охотника: это действительно был след сбитого копыта. Ближе к берегу отпечатки обозначались более явственно и шли к заготпункту: здесь возле привязей они терялись. Кун обошел здание, но ничего подозрительного на глаза не попалось. Только в одном месте на снегу виднелись затоптанные пятна крови. «Оленя забили», — подумал Кун, направляясь в чайную. — 34 —
|