|
Отряд, перебравшись через мелководную речку, перегруппировался. Многие были ранены. Соснин подозвал командира первого взвода: — Примите командование и выведите отряд из-под удара. Пришлите ко мне двух добровольцев для прикрытия отступления. — Но, Григорий Васильевич?.. — Выполняйте приказание! Бастырев и Кун на берегу застали одного Соснина. Отряд отступил. Соснин послал последнюю пулеметную очередь и выругался: вышли патроны. — Оставьте мне винтовку и догоняйте отряд, — приказал он. — Незачем жертвовать жизнью, Григорий Васильевич, — твердо сказал Бастырев. — Пошли. — Не могу я, — простонал Соснин. — Скоро конец. Кун помог Бастыреву поднять Соснина и взвалить на спину. Они шли долго, часто останавливаясь. Бастырев выбивался из сил. На исходе ночи Кун ушел к расположенному недалеко стойбищу эвенов. Вернулся он с тремя упряжками оленей. На одной из нарт лежал ящик, который он прятал вместе с Бастыревым. Кун рассказал, что на отряд красногвардейцев напали остатки разгромленного на Охотском побережье белогвардейского полка Бочкарева. Оставаться в этих местах было рискованно. Решили через горы пробиться на Алдан. Путники продвигались по каньону, усыпанному валунами. Камни с боков, камни под ногами, нигде и признаков растительности. В каньоне было сыро, царил полумрак. После полудня узкое ущелье наполнялось потоками мутной воды. Транспорт прижимался к стене и выжидал. К вечеру вода из каньона исчезла. Кун говорил, что это плачет гора. По-видимому, наверху таяли ледники. Олени, которые везли Соснина и ящик, обессилели и еле тащились. Вскоре один из них упал и не поднялся. У других оленей кровоточили ноги. На следующий день достигли Голубой долины. Развели костер и возле него уложили Соснина. Ночью Кун и Бастырев поочередно дежурили у постели. Под утро Соснину стало хуже, он долго бредил, потом успокоился и открыл глаза. — А небо какое голубое, — слабо улыбнулся он. Бастырев видел, как угасала жизнь в могучем теле друга. Кун с застывшим каменным лицом сидел у костра и глядел вдаль, где сверкала гора. — Мы так и не закончили турнир, Серафим, — с трудом произнес Соснин. У Бастырева выступили слезы. — Не надо плакать, Серафим, — сказал Соснин. — Расскажи Варе все… Бастырев затрясся от рыданий и застонал. Соснин последний раз вздохнул и вытянулся… Похоронили Соснина в Голубой долине. Здесь же, недалеко от могилы Соснина, спрятали в скале ящик с драгоценностями. Через несколько дней Бастырев и Кун вышли к Алдану и горячо распрощались. — 24 —
|