В центре чертовщины

МУЖЧИНА С УСАМИ, ТЕМНОВОЛОСЫЙ МУЖЧИНА И СВЕТЛОВОЛОСЫЙ МУЖЧИНА И ЗА НИМИ МНОГО-МНОГО ЛЮДЕЙ — ЧЁРНЫЕ, КАК УГОЛЬ, КРЫЛЬЯ, БЕЛЫЙ СВЕТ, ПОКОЙ

Передо мной опять оказалась масса совершенно неопределённого материала. Если бы в нём содержались конкретные имена, названия местностей, факты, которые можно было бы ясно и однозначно истолковать, ему бы не было цены. А так он оставался весьма любопытным, но по-прежнему ничего не давал расследованию. В отредактированном виде этот материал можно было связать с любой из жертв любого несчастного случая. Может быть, дело было в том, что обломки самолёта не являлись личными вещами и потому могли дать лишь обезличенные сведения.

Я слишком мало знаю о психометрии и потому, вероятно, неспособен правильно оценить её. К тому же, большая часть материала была получена через учащихся и не соответствовала результатам, достигнутым опытными медиумами вроде Хэйесов или моих нью-йоркских друзей.

Я заметил, что, когда на последующем сеансе к группе присоединилась Пат Хэйес, в её “прочтении” содержалось больше конкретной информации. Элизабет также получила приглашение участвовать в сеансе. Я предпочёл остаться наблюдателем. Я никогда не сталкивался прежде с подобными занятиями и сомневался, способен ли я на такое вообще.

Элизабет уселась среди группы из восьми учащихся рядом с Пат. Подобные сеансы всегда проходят в ужасающе медленном темпе, и этот не явился исключением. Они сидели по кругу, закрыв глаза. Пат Хэйес объясняла:

— Дышите глубоко и постепенно переходите к изменению сознания. Вы чувствуете, что поднимаетесь вверх. Дайте вашим мыслям свободно проходить сквозь вас, словно радиоволнам. Пусть они явятся к вам от ваших духовных собратьев, от частички вашей духовной сущности, вашего наивысшего бытия.

Несколько минут она продолжала в том же духе, затем наступила тишина.

Ещё через несколько минут кое-кто из кружка заговорил. Информация, которую они выдавали, почти ничем не отличалась от той, что возникла при психометрии. Один из учащихся заявил:

— Ребёнок живёт.

Только он успел произнести это, Элизабет заговорила странным, словно в трансе, голосом:

— Её зовут Кристина. Я уверена в этом. Ещё там есть миссис Джексон. Миссис Э.Джексон, — она умолкла на несколько мгновений, а затем тем же голосом добавила. — Я также слышу имя Джейкобс.

Я был просто ошеломлён, потому что Элизабет всегда была очень сдержана в незнакомой компании и редко говорила с такой твёрдостью и уверенностью. Это было совсем не в её характере. Глаза её были закрыты. Голос звучал ровно и бесстрастно, резко отличаясь от обычного тона. У меня не было под рукой материалов, по которым я бы мог проверить упоминавшиеся ею имена, к тому же ни один из нас не видел списка пассажиров, хотя мы и знали, что он был опубликован вскоре после катастрофы.