Собрание сочинений в 12 томах. Том 7

— К казакам так к казакам.

— Погоди, — улыбнулся Млынов. — Не вздумай сказать: «Здравствуйте, господа». Скажешь: «Здорово, станишники, как ночевали?» Поешь — ложись спать. До двенадцати.

Федор отправился к конвойцам, а Млынов, глянув на часы — было уже начало шестого, — пошел будить генерала.

— Олексин батарею Василькова привел, — сказал он.

— Нашел? — не понял Скобелев.

— Привел, Михаил Дмитриевич, привел. Молодец, а?

Скобелев одобрительно хмыкнул, но хвалить не стал:

— Погодим до боя, Млынов. Ступай, артиллеристов размести да накорми. А Василькова — ко мне завтракать.

Дождался, пока адъютант вышел, легко вскочил с койки, улыбаясь в растрепанную со сна бороду. День начинался радостно.

4

20 августа начались перемещения частей, в тактическом смысле которых Федор не разбирался. Он получал задания, доставлял письменные приказы, провожал командиров до указанных пунктов, возвращался с докладом и почти тотчас же скакал с новыми поручениями. Это было похоже на хорошо продуманный дебют шахматной партии: Скобелев расставлял свои фигуры, еще не входя в соприкосновение с противником, но уже упреждая его возможные ходы. Вскоре скобелевцы охватили Ловчу со всех сторон, учитывая не только направления собственных атак, но и отрезая вероятные пути отхода аскеров командующего Ловчинским гарнизоном Рифата-паши. Еще не прозвучало ни одного выстрела, а войска, официально именовавшиеся Ловче-Плевненской группой, уже заняли все удобные для штурма позиции. Ловча оказалась зажатой в клещи: оставалось лишь сжать их, чтобы раздавить скорлупу турецкой обороны.

Последнюю фразу Федор услышал из уст Тутолмина, когда доставил ему приказ и лично сопроводил на позиции. Он старался исполнять поручения не формально, и, хотя Скобелев еще ни разу не похвалил его, отношения штабных работников, офицеров отряда и даже конвойных казаков изменилось резко. Олексин стал своим, «скобелевцем»; он ощущал это и — гордился.

— Завтра надавим — и хрустнет орешек, — сказал Тутолмин. — Отужинаете со мной, Олексин?

— Благодарю, господин полковник, увы. Тотчас же назад.

— Не дай бог скобелевским порученцем быть. Какую ночь в седле?

— Не считал, полковник! — крикнул Федор, вскакивая на лошадь.

Он вернулся уже к вечеру, отдал лошадь конвойцам и заглянул в штабную палатку. Палатка разделялась пологом на две неравных половины: в первой — узкой стоял стол дежурного и походная койка для отдыха ординарцев.

— Тутолмин на позициях, — тихо доложил Федор: за пологом слышались голоса. — Где Млынов?