|
Леня отыскал маленький кружочек на северном берегу реки Мышковой, со стороны Сталинграда, и отметил на всех карточках: Громославка… Громославка… Громославка… Возьмут Громославку, — а там одним прыжком на Сталинград, молниеносным ударом в тыл… И нет русской победы! Нет окружения! — Леня, ты почему не спишь? Сколько раз повторять? — рассердилась мама. И отец заворчал: — Ну, я давно уже сплю, а вы меня будите! Но как заснешь в комнате, где пятьсот танков и сорок самоходок рвутся на Громославку, где лязг, вой, рев стоит! Вот так. Один наш герой не спит и второй, а еще и про других мы пока не знаем… Когда начинается нормальная человеческая жизнь — тут уж не до сна. Дети! Спите поменьше! На большой перемене Костя Костромин подошел к Лене, сел перед ним на стол. — Как дела у «кураги»? Очередная куча мала решила, что «курага» отвечает на следующем коммунарском дне за разговор об Отечественной войне. Это к первому дню почти не готовились, не знали, что предстоит. А теперь с каждым разом дела становились все серьезнее, приходилось все больше читать и думать. Но все это было так не похоже на общественную работу, что все занимались с удовольствием. Дай Игорю Сапрыкину или тому же Лене Лапшину поручение на год завалит. Даже и не возьмется — не любит он общественной работы: «Отстаньте от меня, у меня тренировки!» А почему «отстаньте»? Да потому что изо дня в день тянуть лямку, и все равно ничего не выходит, и всегда тебя ругают, и совесть нечиста… А тут все ясно: сделал свой час в коммунарский день, подготовил его с товарищами получше — и все довольны, и ты свою работу видишь. Хорошо! — По-моему, разобрался. — Леня показал на разложенные перед ним карточки. — День за днем. Костя попросил показать ему, и они подошли к доске. Леня чертил уверенно, не задумываясь; он и с закрытыми глазами начертил бы: — Вот Паулюс в окружении… Впервые за сто сорок лет немецкая армия попала в окружение… Всю Европу прошли, пять лет воевали, хвастались умением окружать — и впервые сами попали… Первый котел! К доске стали подходить ребята. — Чтобы помочь нашим котел уничтожить, — рассказывал Лапшин, — прислали сюда вторую гвардейскую армию Малиновского, он тогда еще только генерал-лейтенантом был. — Лене нравились все эти подробности. Все, что он знал, он знал до точности. — В Испании его генерал Малино называли, — сказал Костя. — Малино. И вот обстановка на двенадцатое декабря, — говорил Леня, не глядя в свои карточки. Зачем ему смотреть? Разве он сам не был тогда, в 42-м, в штабе Малиновского, еще не знавшего, что ему предстоит, и в штабе Манштейна, собравшего в Котельниково танковый кулак для освобождения Паулюса? И всего-то Манштейну ничего идти: до реки Аксай сорок пять километров, потом до Мышковой тридцать пять — всего, выходит, восемьдесят… Что для танков восемьдесят километров по степи? — 103 —
|