А теперь всем было важно и интересно то, что он рассказывает, Леня чувствовал это, у него был уже небольшой опыт доверия к ребятам. Раньше, рассказывая, он всегда отстаивал себя и свое право на рассказ; теперь воинственность эта была ни к чему — и Леня без спора, легко подавив обиду, вышел к доске. — Значит, Манштейн рвется к Сталинграду, ему уже рукой подать… Как остановить его? — Леня отошел от доски. — Здесь Василевский был представителем Ставки… Он еще двенадцатого декабря, когда Манштейн только пошел, он первый понял, что дело плохо, что удара такой силы не сдержать… Василевский звонит в Ставку: давайте выставим заслон, срочно бросим на Мышкову армию Малиновского! А ведь армия-то для другого была предназначена! Жалко ее в эту операцию вводить! Вот в Ставке и думали… А Малиновский пишет в своих воспоминаниях, что он всю ночь на тринадцатое не спал: что решит Ставка? Вот представляете? Он, может быть, один знал, какая беда ползет — не ползет, скачет! Вот он не спит, ждет решения: послушаются его или не послушаются? — Ну и что? — спросил Саша Медведев. — Не тяни! — А я не тяну. Утром сообщили: армию Малиновского двинуть против Манштейна, направление удара — Громославка… Вот как две стрелы в одно яблоко: Манштейн на Громославку с юга, Малиновский с севера — кто быстрее дойдет? — А если бы по-другому решили? — спросил Паша. — Тогда… Тогда вполне возможно, что Паулюса вырвали бы из окружения и Василевский был бы еще и виноват. Ведь он перед Ставкой отвечал… Класс загудел. Всем показалось несправедливым: как же виноват, если предупреждал! Если говорил! — Мало ли что говорил, — с оттенком презрения к этим штатским людям ответил Леня Лапшин. — На войне по результатам судят, там разговоры не в счет. Ты не говори, ты побеждай! Леня собрался с мыслями и продолжал рассказ. Двести километров шли по талому снегу, по пустой степи, без передышки и обогрева передовые части Малиновского, и в то же самое время рвался к Мышковой Манштейнстрашные гонки со смертью по заснеженной пустыне… И вот Манштейн, собрав все силы, вышел к Мышковой… Но на шесть часов раньше вышли на Мышкову части Малиновского! И пошли бои на Мышковой — за Громославку, за Васильевку, за каждый метр на северном берегу реки… Леня замолчал и подумал: «Вот мы здесь сидим сейчас… А где бы мы были и что бы с нами было, если бы не успели наши на Мышкову? Если бы сдалась речка Мышкова?» Позже Каштанова рассказывала мужу о ее странном уроке. — Надо было тебе поправить немножко Леню, — сказал Каштанов. — Так вопрос ставить нельзя: если бы проиграли на Мышковой, то… Это исторически неверно. — 106 —
|