|
— Дайте, а? — Леня Лапшин схватил всю стопку сразу. — Я за тобой, — сказал Костя Костромин. — Я следующий, — сказал Миша Логинов. — Я тоже посмотрел бы, — небрежно сказал Толик Зверев. Каштанов был доволен. Вот как они с Еленой Васильевной продвинулись! Совсем другие разговоры в классе пошли! Стало естественным — сидеть вместе и разговаривать об оружии в Отечественной войне и о том, отчего война началась и как протекала. Лапшин, Щеглов и Зверев теперь не шепчутся, как прежде, по углам, а привлекают внимание. Без них теперь во многих случаях не обойдешься. Но больше всего нравилось Алексею Алексеевичу, что получилось это само собой. Любимое каштановское «само собой» получилось! Не пришлось проводить нравоучительных бесед, ругать технарей за то, что отделяются от класса, провозглашать девизы типа «научился сам — научи товарища». Само собой! Нужда в технарях появилась! И ведь в каждом теперь есть нужда, значит, каждый может почувствовать себя человеком. — Похоже, мы по верной тропинке бредем, Алена, а? — говорил Каштанов жене. — Ты как думаешь? — Похоже, — соглашалась Каштанова. И они принимались мечтать о том близком времени, когда совсем не будет у них никаких неприятных чрезвычайных происшествий, когда ребята начнут заниматься в полную силу, когда все станут доброжелательными друг к другу, — и это произойдет, разумеется, само собой. Они будут заниматься только одним: подсказывать ребятам задачи из общей жизни и всячески развивать стремление к общественному творчеству. * * *Толя Зверев все на свете знал. Гена Щеглов все умел делать руками. Но вождем этого маленького кружка был Леня Лапшин — наверно, потому, что его ничем нельзя было удивить. Он во всех положениях умел сохранить чувство абсолютного своего превосходства: «Ну дурачье же… Лопухи… Пеньки…» Он еще больше утвердился в этом своем мнении, когда на общешкольном комсомольском собрании Фокина оставили в комсомоле: на восьмиклассников, составлявших большинство, произвело впечатление то, что Саша Медведев довольно скоро выписался из больницы и особого зла на Фокина не держал. «А чего от них ждать?» — с презрением сказал Лапшин друзьям. Между прочим, по сравнению с Леней, всех остальных и вправду если не в «пеньки», то в бездельники записать можно. У Лени каждая минута на учете. Тренировки четыре раза в неделю по пять часов, бегает он. И еще у него радио, вообще все виды техники, и надо ему массу технических журналов просмотреть. И еще он со старшим братом овчарку Джерри дрессирует, по науке, серьезно, и другой такой собаки в городе нет — хотя Леня не очень любит собак, кусаются они. В этом деле не собака Лене важна, а наука дрессировки: все, что наука, Леню интересует. Он книги Алексея Алексеевича взял сразу, потому что не популярные какие-нибудь издания, а толстые научные тома — значит, дело. Леня терпеть не мог, когда говорят не по делу, у него от этого лихорадка начиналась, дрожь его била. — 100 —
|