|
Зал слегка всколыхнулся, словно ветерок пролетел. От него, конечно, ждали скандала – но не так скоро! Назвать всех присутствующих «мертвецами» по убеждениям - слишком даже для него, заезжего, странствующего, не зависящего от их многочисленных союзов, резолюций, кормушек, привилегий и постов с большими зарплатами. «Если философия умерла для вас – это еще не значит, что она умерла в действительности! – выкрикнул кто-то, явно молодой человек, судя по голосу. – Читать надо побольше, причем новые вещи, а не юродствовать! Эпоха политических перемен, между прочим…» Странник успел заметить сравнительно юное лицо, молодой человек, впрочем, предпочел быстро укрыться за спинами впереди сидящих. «Да-да… спасибо вам! – оживился Странник. – Вольно или невольно, но вы упомянули главное – политику. Философия именно потому и умерла - настоящая, ни от кого не зависящая, творящая новые категории, понятия и смыслы, дающая некоторые ответы полуслепцам, – что философы поступили на службу к политиканам. Разумеется, не все… но кто в наше время будет слушать философа, который не на службе у правящей элиты? Разве что его жена и дети, да близкие друзья, если таковые у него есть. Он, правда, может ныне издать себя сам – но без принадлежности к «вершителям» обречен до смерти пытаться продать свой мизерный тираж, и не факт, что успеет! Что же до действительно любопытных философских теорий и попыток сказать нечто новое, несмотря на паралич, обусловленный тем, что «работают», «идут в дело» как правило только политически припудренные идеи – честь и хвала «безумцам»! Они рискуют, работают на Высшее, на будущее, когда, возможно, все признают их правоту… увы, сами они скорее всего до этого не доживут. Я знаю, что такие люди у нас действительно есть». «А за кого вы голосовали? – несколько невпопад спросила, привстав, какая-то девушка, смущенно краснея, видимо, с непривычки выступать перед большим скоплением людей. – Есть ли у вас самих какая-то политическая платформа? Голосовали ли вы за оппозиционных кандидатов в Народное Собрание Страны, за демократию? Или вас устраивает новый застой?..» Зал опять загудел. Он понял, что «кость брошена»: среди собравшихся – немало как раз «философов» с политическим душком, вольно или невольно обслуживающих интересы политических кланов. Он предчувствовал это… ничего странного в происходящем не было. Так шло всегда, сколько он себя помнил. Теперь, в новое время, особой опасности вроде бы не предвиделось, если, несмотря на это, ты все-таки правдиво высказывал свою точку зрения... вроде бы… И только нарастающая агрессия в зале? он ощущал ее кожей, всем своим существом… она о многом говорила ему. Потому что вслед за нею могло налететь что угодно: нетерпимость, стремление поставить всех исключительно на свою, «единственную» платформу – эти признаки почти всех мировых диктатур, неважно под каким, коммунистическим, националистическим или демократическим соусом, он видел сразу, что бы в исходном «блюде» ни обещалось. — 149 —
|