|
Его-таки заметили… Даже предложили пройти вперед! Он вежливо поднял руки, под предлогом нежелания мешать очередному выступающему, - и остался на месте. Говорили вроде бы об основополагающем. В воздухе парили антиномии, парадоксы, сознание, Абсолют, надпартийность философии, Бог, мировое добро и зло, релятивистские, квантовые и нано-поправки, нейтрино, бозоны Хиггса, последние версии с адронного колайдера… Мешал только налет какого-то самодовольства, самодостаточности? философия ради философии – или ради чего-то и кого-то другого? В стране успешно разворачивалась модификация прежнего «застоя», хотя уже и с застольем… многое появилось, и многое стало дозволено! Но не чувствовалось ядра, «флага», призыва, радости и восторга, которые мелькнули, как призрак, и исчезли… Было прежнее, подозрительно знакомое ощущение, что народ – отдельно, сам по себе; правители и их партии – отдельно; хотя на словах все были «вместе». Потрясал воображение постоянно растущий разрыв между состояниями правящих, приближенных, олигархов – и традиционно тощими кошельками простых смертных. Очевидным стало, что философию и самих философов хотят опять, постепенно, сделать прислужниками, превратить в припудренных гермафродитов. «Клоны… мы всё больше становимся похожими на клонов, и не только внешне, - размышлял он. - И вот – эти бодрые речи? о трагедийности происходящего – ни слова… Сколько ж еще нам быть шутами?» Он и сам не совсем понял, как очутился вдруг впереди, у трибуны. То ли к нему опять обратились?.. или сам он кому-то что-то ответил? До того момента он даже и не знал четко, о чем с ними говорить… какие-то обрывки мельтешили в голове. И только когда вышел и встал перед целым залом – возникла ясность, почти прозрачность. Это как родник лесной: вроде и не найти, и бредешь к нему всегда почти наугад, по шатким жердочкам полусгнившим, травяной заповедной тропкой по грязи полуболотной, – а заглянешь в него, как в судьбу - и чисто там, и темно одновременно, и зубы ломит от первого глотка, с жары, - но хочется еще! Вдруг всё так ясно и определенно станет, глянешь на парящие над верхушками деревьев облака – и лёгко… «Бесплодная попытка понять, как устроен мир, почему, и какое, собственно, наше место в этой «карусели»… - начал он. - Ну и конечно же сакраментальное «что есть истина?» И еще множество подобных вопросов, почти ни на один из которых мы не смогли пока дать вразумительного, окончательного ответа – сплошные догадки, гипотезы. Всё, начиная от истинного смысла слов языка, на котором мы говорим – и кончая тем, что видим кругом «на самом деле», изначально гипотетично, неопределенно. В некоторых языках у одного и того же слова десятки значений, всё зависит от контекста, оттенков общения, интуиции воспринимающего. Мы – изначально гипотетическая цивилизация под вопросом, которая при этом еще пытается ответить на все вопросы бытия. Причем если столетия или тысячелетия назад среди философов были личности, даже «звезды», и творения их до сих пор волнуют нас, как «звездное небо над нами – и нравственный закон внутри нас», то про сегодняшних этого – увы – не скажешь… никому не в обиду будь. Потенциальные личности может и есть – но «звезд» что-то не видно? Разумеется, это лишь моё частное мнение! Философия умерла… да здравствует философия!» — 148 —
|