Россия

Странник обнаружил, что незаметно для себя вышел на просеку. По ней проходила ЛЭП. Интуитивно он выбрал направление и, ориентируясь на еле уловимые звуки и запахи еще далекого жилья, двинулся вдоль слегка гудящих в вышине проводов. Они так мешали ему летать во сне, эти провода…

Уже через пару часов он вышел к хорошо знакомому, как оказалось, ему когда-то сибирскому городу. Он мог бы заранее узнать, к какому, по карте, - но он любил тайны, без ежедневных открытий жизнь – лишь жалкий слепок с оригинала?

Через полчаса он вошел в гостиницу, и вскоре получил номер.

Денег у него было маловато, он поселился в самой дешевой гостинице. Его не испугали серо-болотные, обшарпанные обои на стенах, почти общежитские тумбочка и стол, местами прожженный чем-то, деланно-радушная забота администратора и старшей по этажу, полусырое белье, пахнущее то ли хлоркой, то ли плохим мылом - и еще чем-то уже полузабытым, казалось, давно канувшим в прошлое… ан нет: вот оно, всё тут, живое, никуда не делось! Он так зримо вспомнил вдруг все эти запахи и места, хотя с тех пор прошли уже десятки лет… Кто познал всю бездну равнодушия людского друг к другу – чего ж тому еще бояться? только смерти? Но и смерть уже не так страшна, если слишком долго живешь и вполне начинаешь понимать древнеиндейское «чего бояться после смерти»?»

Он налил в казенный стакан воды, вскипятил своим кипятильником, бросил щепотку сушеных лесных трав и накрыл спортивной шапочкой.

Было очень тихо, как бывает лишь в провинциальной гостинице, хотя настоящей провинцией этот город можно было назвать разве лет 40-50 назад. Именно это и нужно было ему сейчас… целительная, волнующая тишина! Он ничего не навязывал естеству, пытаясь полностью отключить свой мозг. Ему почти удалось…

Он обнаружил, что почти заснул… и тут же проснулся! Мозг включился – но включился как-то по-другому. Это был он – и в то же время несколько другой человек, иная сущность. Тому, кто думает, что в человеке заключен только он сам – стоит попробовать.

«Возможно, все мы действительно стоим на грани, весь наш мир – уже под знаком вопроса, - всплыло вдруг в его голове. – Что еще остается нам на этой границе? за что мы можем зацепиться, чтобы как-то оправдать эти последние годы, месяцы или дни? Вероятно, это любовь, семья, дети, друзья… «Плодитесь и размножайтесь!» Но было также сказано: «Время бросать камни»… И вот оно наступило. Какой смысл тогда в семье, детях, любви, и чем помогут друзья, когда кончится всё?»

В этом городе, как и во многих городах мира, у него вроде была когда-то, в другой жизни, пара друзей, и еще несколько шапошных знакомых?.. но теперь он не хотел деланных улыбок и снисходительных взглядов полузабывших его людей, если даже они были по-прежнему живы и здоровы, их недоумевающих или презрительных гримас у него за спиной, когда они увидят его стоптанные, нечищеные сапоги, дорожные штаны из крепкой, грубой ткани, защитную куртку и рубаху не первой свежести. Какие-то средства у него все-таки вроде были… Порой помогали друзья, или «почитатели» (идиотское словечко…), иногда – женщины, которые еще помнили его выступления – или просто тепло его губ и рук. Кое-что, совсем немного, перепадало порой от продажи его книг. Мог он написать, под настроение, критическую или философскую статейку, памфлет в газету или журнал, если тема не отдавала политикой и прочей мерзостью. Были и другие приработки и поступления… летом он не гнушался продать мешок свежесобранных грибов или ягод, мог подработать у каких-нибудь стареньких дачников на их участке, за еду или небольшую плату. Но всё равно суммы, которыми он обычно располагал, были невелики, и шиковать, тратить на еду, одежду и какие-то самые необходимые вещи более, чем это диктовалось соображениями самой первой необходимости, он не мог. У него был с собой его единственный, пока более-менее приличный костюм, пара чистых рубашек на случай выхода «в свет» (как это обычно называли окружающие, точно всё остальное время они ютились во «тьме» и в «грязи»), но он редко использовал эту одежду. С женщинами он также в последние годы общался наедине всё реже – эти существа, по крайней мере внешне, обычно весьма чистоплотны, и пропахшие потом и пылью дальних дорог носки мужчины их чаще всего отпугивают. Он всё это учитывал… но не будешь же одеваться в чистое, не помывшись толком, а для этого нужно сначала войти в какой-нибудь дом. Правда, летом он мылся в реках и озерах, но баню или теплую ванну это полностью заменить не в состоянии…