Россия

А он все шел вперед – хотя где перед, где зад – вопрос непроясненный… он шел в никуда! И в этом была своя прелесть, возможность неожиданного, Несбывшегося, ибо то, что сбылось, всегда немного отдавало для него смертью. Он не боялся ее… он знал, что она всегда находится рядом, и раз он пока идет, его черед еще не наступил… чего ж страшиться? всё равно от человека почти ничего не зависит.

Тайные лесные тропки, чистые, звонкие росы альпийских лугов - сменялись грязью, бензиновой гарью, асфальтом и гранитом больших городов. Летние «рыбацкие» зорьки – понемногу наливались осеннею медью, и переходили в метровые снега и «безысходные» морозы таежных или степных трасс… Но весна всегда приходила! приходила любовь… Не раз он нежился на ее ромашковых простынях. И когда снова раздавался зов - он встряхивался, точно разленившийся волк, и собирал свою котомку, не замечая ничьих слез или проклятий. Он знал, что эту чудную «игрушку» ему надолго сохранить все равно не удастся, горький опыт был. Так лучше упорхнуть на пике, пока одно лишь воспоминание о Ней почти столь же живо, ценно и сладко, как мед ее губ.

Он не бежал семьи, долга и прочих выдуманных когда-то людьми понятий – просто не встретил еще девушку, женщину, которая полюбила бы его как Мать… а если есть корысть – это не любовь, как говорят мудрецы, хотя большинство людей на Земле обычно довольствуются суррогатами. Мир давно уже перешел, незаметно для себя, на сплошные заменители. Да где гарантия, что и оригиналы не были некогда списаны с Великих Прообразов? О чем же тогда сожалеть, и чем кичиться? И он не жалел долго ни о чем, и не гордился своим «избирательным вкусом», чтобы не смеяться потом, где-нибудь в пустыне или в степи, над самим собой. Он просто чувствовал, что должен идти, что дорога еще не окончена, и ничто не может ей помешать – и покидал, бросал порой самое ценное, - ибо бесценное, неизведанное стоило куда дороже, и оно было где-то впереди.

Тропинка в облака

…Как-то Странник брел по густому лесу, которым, в сущности, была вся его жизнь. В последние дни он как-то утерял ясные ориентиры, и не понимал твердо, где, в какой стране, в чьих землях находится. Правда, на многих границах его уже узнавали, и пропускали без особых проблем, досмотров и документов, насмешливо покручивая пальцем у виска, когда он проходил в своей изношенной одежде и стоптанных башмаках, с комичной котомкой за спиной.