|
Было очевидно, что в иной сфере бытия, существующей вне времени и пространства, наши трехмерные расчеты сталкиваются с чем-то, что превосходит нашу земную логику и причинно-следственные связи. Глава 34 У постели умирающего друга. – Способность трансформировать страдание и смерть в бурную радость. В конце сентября я получил известие о том, что пожилая женщина, с которой я был хорошо знаком, умирает. Больная несколько раз назвала мое имя, когда находилась в сознании. На следующий день я отправился в больницу с тяжелым сердцем, чувствуя, что, возможно, это будет наша последняя встреча. Был уже вечер, когда я вошел в ее больничную палату. Атмосфера в помещениях, где находятся умирающие, всегда такая гнетущая, что, кажется, сам начинаешь чувствовать физические страдания и отчаяние отмеченных смертью. Палата была слабо освещена. Маленький ночник бросал слабый свет на капельницу рядом с кроватью. Мой взгляд невольно привлек стеклянный флакон с бледно-розовой пульсирующей жидкостью, которая по тонкой резиновой трубке поступала в вены пациентки. Женщина находилась в полусознательном состоянии. У нее был жар, она часто дышала и время от времени слабо стонала, словно маленький беспомощный ребенок. Я сел рядом с ней на кровать и стал вглядываться в ее черты, так хорошо мне знакомые. Стараясь не разбудить ее, я проверил ее пульс. Он был неритмичный, то останавливался, то снова начинал лихорадочно биться. Видно было, что ее мучают сильные боли, которые наступали приступообразно, потому что каждый раз она начинала стонать так, что у меня от ужаса застывала кровь в жилах. Так же, как и в случае с Гуго, меня переполняло чувство полного бессилия. Внутри меня что-то сжалось, готовое закричать: «Почему ты не помогаешь? – Спаси ее жизнь! – Облегчи ее боль!» Ужасно осознавать, что не можешь помочь, ужасно видеть, как твой друг борется со смертью. Я не помню точно, что было потом, помню только, что меня внезапно охватило такое чувство жалости, что ни для каких других чувств и мыслей просто не осталось места. И вдруг все изменилось, словно по мановению волшебной палочки. Вся палата вдруг наполнилась каким-то радостным предчувствием. Пациентка открыла глаза, ее вопросительный взгляд был устремлен на меня. В тот же миг я понял, что должен рассказать ей все, что я знаю об ином мире, так чтобы мой умирающий друг меня понял. Наверное, это была самая странная беседа из всех, которые я когда-либо вел. Я, говорящий из самой глубины моего сердца, и она, молча ловящая каждое мое слово. Время от времени она согласно кивала. Я думаю, это была скорее истина чувств, нежели слова, что связывала нас в эту минуту и позволяла нам понимать друг друга. Это было нечто вечное, вырвавшее нас из потока времени и страданий, что-то, что невозможно описать. — 87 —
|