|
В течение трех последующих дней я испытал трансформирующую силу смерти совершенно по-новому. Читатель, вероятно, спросит, почему уход друга причинил мне такую боль, если я знаю, что он жив и освободился от всех физических страданий. Во-первых, я понимаю, что в большинстве случаев смерть воспринимается как ужасная жестокость. Только в случае с очень старыми и больными можно говорить об избавлении, но и тогда у семьи и друзей остается гнетущее чувство пустоты. Сцена смерти оживала в моей памяти со всей ужасной ясностью. Я видел беспомощную фигуру Гуго, сгорбившуюся и съежившуюся на кровати. Я слышал его ужасные стоны, чувствовал его бешеный пульс. Чувство беспомощности и глубокой печали сжимало мне горло. Мысль о том, что я мог бы ему помочь, беспрестанно преследовала меня. Когда Бригитта и Гуннар поехали после обеда в Стокгольм, я решил наведаться в коттедж Гуго. Был ясный летний вечер, солнце тепло и ласково светило в окно. Хотя Бригитта с любовью убрала комнату, меня удивило ощущение гнетущей заброшенности. Все было на своем месте. На столе лежали очки Гуго, несколько увеличительных линз и электробритва. Я вошел в спальню. Кровать была застелена голубым покрывалом. Все было так мучительно близко. Казалось, время остановилось здесь. Это была какая-то ужасная игра. Куда бы я ни посмотрел, меня переполняли воспоминания. Это было не только прошлое. Я вдруг понял, что будущее тоже включилось в игру. Вещи не только задавали мне вопрос: «Ты помнишь?». Они говорили и о том, чего больше не произойдет. Садовые ножницы, рабочие ботинки, банный халат, все эти личные вещи одновременно взывали ко мне: «Никогда, никогда больше!». И все же, разве будущее и настоящее не являются лишь плодом моего воображения? Когда я осознал это, моя печаль начала слабеть. Это отрезвляющее открытие не только изменило мое настроение, но и вернуло мне внутреннее спокойствие. Стоп! – сказал я себе. Здесь происходит нечто особенное, и я должен проникнуть вглубь этого. Я сел на стул Гуго, и попытался собраться с мыслями. Я попытался понять, почему мы страдаем, и как возникает страдание. Разве мы не крутимся в жерновах времени, разрываясь между прошлым и будущим, между двумя взаимодействующими противоположностями? Наши страдания создаются «тем, что было» и «что никогда больше не произойдет». Но этот вывод существует до тех пор, пока мы не увидим его ошибочную основу. Суждения о «том, что было» и о том, «что никогда больше не произойдет» верны лишь отчасти, только в том, что касается нашего физического тела. Но каждый человек состоит не только из тела, но и в то же время представляет собой духовную сущность. — 84 —
|