|
T: Подходящих театров для малых аудиторий не мало и в Лос Анжелесе, интересные постановки в таких театрах достигают иногда известности и влияния в профессиональном мире, открывают более широкие дороги. Т: — Конечно, вы будете оперным певцом на международной оперной сцене, а свою неудовлетворенность традиционными постановками, вы будете компенсировать попытками оживить на малых сценах то, что вам будет казаться устаревшим и отмирающим в традиционных постановках. Т: — Мне вспоминается, вам предлагали роль Тони в фильме “Вестсайдская история”, в мюзикле на тему шекспировских Ромео и Джульетты. Но ваш менеджер загнул гонорар так высоко, что роль Тони перешла другому актеру. Сейчас, кажется, ваша судьба стучится в ту же дверь, и вам снова предлагают участие в модернизации классики. Может быть, это направление отыщет опере место в мире европейского искусства? T: — Предстоит ли вам решить проблемы с вашим эгрегором до реинкарнации? ЭП: — Это моя личная проблема, о ней мы говорить не будем. T: — Я ведь не из любопытства спрашиваю. У многих звезд проблемы с их личными эгрегорами. Это, так сказать, общая, а вовсе не частная проблема… Вы принимаете итальянскую инкарнацию, в которой вам снова предстоит родиться не в богатой семье, и начинать снова практически с нуля. ЭП: — Я принимаю итальянскую инкарнацию, куда бы она меня не завела, петь на улице туристам, или на международную сцену оперного певца, потому что я хочу петь, и готов начинать снова как а self-starter , как неаполитанский уличный певец. Т: — Мне думается, ударение не на том, что бы начинать снова с нуля, так как это вы уже проделали в вашей американской жизни. Думаю, от вас требуют другого. Вам дают шанс использовать ваше name sickness — “болезнь имени”, болезнь, которой болеют решительно все звезды и в послесмертии и в последующих воплощениях. “Болезнь” или тоска по-настоящему крупного имени, которое у вас было в Соединенных Штатах, придаст смелости рисковать, брать на себя ответственность, работать над тем, что так и не состоялось в Америке — над подлинным полетом ввысь. Но если искусство не омывает человека более тонкими вибрациями, оно никому не нужно, потому что оно не поднимает духа людей в область более тонких энергий. Вот почему, насытившись оперой, вас потянет НЕОТВРАТИМО на создание свежих и вдохновляющих образов. Не начнется ли там новый виток инкарнаций, ведущий к самостоятельному творчеству на ваш риск, на ваше усмотрение, под вашу ответственность, при котором связи с эгрегором не будут такими тесными. Что вы скажете на это? Так ли это? — 81 —
|