|
[163] Любопытно, что в своих этюдах о гашише Беньямин описывает настоящую дискуссию об ауре, которую он вел под воздействием наркотиков. И с первых строк, посвященных описанию воздействия наркотиков, он признается, что сразу почувствовал присутствие трех или четырех духов, и доходит до того, что их была тьма-тьмущая. Утверждая, что аура вызывает впечатление, будто предмет смотрит на нас ответным взглядом, не хочет ли Беньямин сказать, что она подобна галлюцинации (Benjamin W. On Hashish. Harvard University, Cambridge, Mass.: Beknap Press, 2006)? [164] «Необъятные когорты мира духов – это могло бы приблизить загадку его разрешения – представляют для Гюго нечто вроде публики» (WB, 95). Выдвигая положение об эквивалентности толп и духов, Беньямин не так далек от позиции Мюрея, устанавливающего связи между социальным и спиритуальным. Но в конце концов Беньямин, увлекаемый марксистскими идеями, усматривает в спиритизме Гюго лишь меркантильную метафору. Очень может быть, что сам Бодлер предугадал это ощущение близости между духами и толпами: в пиесе, озаглавленной «Толпы», встречается замечание, на первый взгляд совершенно невинное, о тождественности духов и толп, масс и призраков, социализма и спиритизма: «Словно эти бродячие души, взыскующие тела, поэт входит, если ему будет угодно, в личину каждого» (ОС I. P. 291). Здесь же Бодлер упоминает о «всемирном сообщении» и «священной проституции души». [165] Понятно, что Бодлер не Бальзак – его не так легко вписать в марксизм и диалектику; вероятно, поэтому Беньямин вынужден избрать для своих размышлений фрагментарную форму, чуждую всякой тотализации. Бодлера трудно представить как в красном жилете, так и в зеленом фраке. Не собираясь здесь ставить точку в вопросе об исторической ценности идей Беньямина и Мюрея, равно как в вопросе возможного значения спиритических мотивов для автора «Цветов зла» (которые одним замалчиваются, а другим смакуются), мы оставляем здесь эти концепции, отдавая предпочтение самому поэту – многоликому, противоречивому, неуловимому, ни революционеру, ни реакционеру. Речь идет об опыте микрочтения: не обнаженного сердца, а обнаженного мозга. — 228 —
|