|
Подошедший автобус повёз их мимо старинных замшелых готических соборов и домов, в основном ещё довоенной постройки. Минут через десять езды – фрау жила в самом центре – они вышли и оказались у одного из таких же старых пятиэтажных домов с кованой дверью-решёткой входа. Слева находился блок с кнопками квартир и фамилиями жильцов, а также встроенный микрофон с динамиком для вызова хозяев. Фрау Миролюбова достала большой длинный ключ и отворила дверь-решётку, а вторым ключом – поменьше – открыла следующую деревянную дверь. С площадки вверх вела деревянная же лестница, крашенная в красный цвет. Чумаков хотел помочь «бабушке» одолеть ступени, но она решительно отклонила помощь: – Нет, благодарю, я сама! И стала подниматься, держась за перила и опираясь на свою палочку. Добравшись до третьего этажа и прочитав в глазах Чумакова недоумение, она пояснила: – Если я сейчас привыкну к вашей помощи, то потом, когда вновь останусь одна, мне будет ещё тяжелее… Эти слова вызвали у Чумакова чувство глубокого уважения к женщине, привыкшей уже много лет жить одной и рассчитывать только на свои силы. Белая дверь с надписью фамилии хозяйки распахнулась, и Чумаков, переступив порог, оказался в двухкомнатной квартире с высокими потолками, крохотной кухней, коридором и совмещённым санузлом. Проведя гостя в кабинет и предложив оставить здесь вещи, фрау Миролюбова удалилась в свою комнату переодеваться. Вячеслав Михайлович окинул взором кабинет. Большое окно с жалюзи выходило на крохотный дворик. У окна стоял обширный письменный стол, весь занятый книгами и двумя старинными печатными машинками. Справа – шкаф для одежды, старый, как и прочая мебель, слева – кровать, покрытая синим мохнатым покрывалом. Между кроватью и спинкой что-то, обитое той же тканью. На первый взгляд это нечто походило на спинку от дивана. Наверное, чтобы спящему на кровати было не холодно от стены, решил Чумаков. Над кроватью висела картина, писанная маслом, «Пастушок в Альпах», изображавшая молоденького юношу с палкой рядом с белыми овцами. Далее – шкаф с книгами, ещё один стеклянный шкаф, доверху набитый папками с надписями на французском, и огромный старый чемодан, поставленный на попа. Вошла уже переодетая фрау Миролюбова. – Вятщеслафф… как ваше отчество? – Михайлович, но можно просто по имени. – О нет, – возразила хозяйка, – мне нравится русский обычай называть людей по имени-отчеству, это ведь память о родителях, жаль, что у нас так не принято. Моё имя Иоганна, по-французски Жанна, но знакомые – из славян – называют меня Галина Францевна… — 325 —
|