|
Лида подошла ближе, наклонившись, осторожно подняла светлячка, положила себе на ладонь. – Какое чудо! – восхитилась девушка. – Они похожи на пылинки упавших звёзд! Чумаков собрал ещё несколько штук, положил на Лидину ладонь. – У тебя холодные пальцы, – заметил он, – озябла? Расстегнув шерстяную олимпийку, накрыл Лиду одним «крылом», и они, тесно прижавшись, пошли по тропинке. Светлячки на Лидиной ладошке горели, как россыпь бриллиантовых шариков. – Я почему-то представляла светлячков вроде жучков, а они совсем другие, – не переставала восхищаться девушка. Большая, почти полная луна стала всходить над лесом, обливая деревья густым серебром. Откуда-то из глубины послышались протяжные звуки-вскрики. – Кто это? Зверь или птица? – шёпотом спросила Лида. – Не знаю, – так же шёпотом отвечал Вячеслав. – А говорят, здесь дикие кабаны водятся, не боишься? Вот сейчас ка-а-к выскочит из кустов! Совсем рядом что-то зашуршало, и Лида инстинктивно прильнула к Чумакову. От резкого движения светлячки посыпались на траву. – Пусть остаются, – решила Лида, – здесь их дом. От близости доверчиво прильнувшей к нему девушки Чумаков вдруг ощутил волну давно забытого чувства нежности. Лида подняла голову, намереваясь что-то сказать, но не успела: их губы сами собой слились в долгом поцелуе. – Твои волосы пахнут хвоей, – прошептал Чумаков, – ты не лесная нимфа? Или, может, русалка, что вышла тайно побродить под луной? Лида засмеялась тихо и радостно. Они вновь пошли через лес, крепко обнявшись, и наконец вышли на грунтовую дорогу. – Может, пойдём назад? – чуть просительным тоном сказала Лида. – Я немного устала. – И она вновь приклонила голову к груди Чумакова. Простые слова, слегка жалобная интонация девушки вновь окунули Вячеслава в море нежности. Неожиданно для себя самого он подхватил её на руки и понёс. Лида, обхватив крепкую шею, запротестовала: – Слава, ну что ты, не надо! Тебе же тяжело! – Нимфы не бывают тяжёлыми, – отвечал Вячеслав, – они сотканы из лунного света и призрачных грёз… Он в самом деле не чувствовал тяжести и боли в ноге, и всё нёс, нёс девушку, пока неожиданно дорога не выскочила из леса и разделилась на две, обегая хлебное поле. Пространства раздвинулись, открыв густую синеву неба, сплошь усыпанного звёздами, а впереди – до самого горизонта – переливалось и мерцало тусклым золотом море пшеничных колосьев. Лида и Вячеслав уселись на сухую траву у самой кромки поля. — 289 —
|