|
Чумаков, помедлив, признался: – Я тоже с госпиталя писать пытаюсь, только никому не показываю, чепуха получается. Невероятно трудно выразить мысль на бумаге, даже прозой, а в стихах, по-моему, – это вообще высшая степень литературного искусства. – Не скажите, – возразила Лида. – Некоторые считают, что стихи писать легче, и называют их менее серьёзным жанром, чем проза… – На мой взгляд, главное – какие ты вкладываешь мысли, а уж форма – дело второстепенное, – ответил Чумаков. Они подъехали к больнице, потом ещё в несколько мест, где Лида решала свои дела. – Кажется, всё! – наконец облегчённо вздохнула она. – Спасибо вам, Вячеслав Михайлович, я сама бы точно не успела! Чумаков притворно насупился. – Так! – многозначительно произнёс он. – Это никуда не годится! Остановив машину у магазина, вышел. Вскоре вернулся с бутылкой сухого вина и коробкой конфет. – Всё, пора кончать это безобразие! – повторил он. – Какое? – улыбнулась Лида, понимая, что это шутка. – А такое, милая девушка, что всякий раз вы напоминаете о том, что я старый и больной человек, мне это надоело. – Я? Напоминаю? – изумилась и даже возмутилась Лида. – Да, напоминаете своим выканьем. Сейчас мы поедем ко мне, выпьем, как говорится, на брудершафт и после этого перейдем на «ты». Тем более что день на закате, а мы ещё не обмыли нашу встречу! Лида опять улыбнулась, как показалось Чумакову, печально и чуть устало. В этот момент он почувствовал себя мальчишкой рядом с серьёзной и мудрой женщиной. Подъехали к зданию стандартной девятиэтажки. – Ура, лифт работает, а я думал: придётся с гостьей на восьмой этаж пешком ковылять. – Как ваша нога? – поинтересовалась Лида. – В порядке, имеется в наличии. Если мало её гонять, выкаблучиваться начинает, потому стараюсь спуску не давать. Пусть радуется, что тогда не позволил её оттяпать… Проводив гостью в комнату, Чумаков удалился на кухню. Лида, присев на диван-кровать, осмотрелась. Шифоньер, шкаф с книгами, стол, несколько стульев – вот и вся обстановка. Но всё чисто и на своих местах. Вошёл Чумаков, неся шипящую сковородку. – Вот, кашу разогрел. Прошу прощения, еда солдатская, простая. Затем достал стаканчики для вина. Взглянув на Лиду, увидел её такой же немного усталой. – Что с тобой? – спросил. – Голова разболелась. – Лида потёрла лоб рукой. – Где-то у меня были таблетки, – она стала копаться в сумочке, – можно попросить воды? — 284 —
|