|
Ты поверь, что даже в те незапамятные времена подлинных магов можно было бы сосчитать по пальцам, на этом поприще нельзя иначе добиться ощутимых результатов, как только самому. Пути открыты – но каждый должен пройти по ним в одиночку. В магии нельзя использовать то, что применяют все. Индивидуальность и непохожесть – вот девиз волшебника... Дух – Воля – Вера, Один – Вили – Ве. Это все, что необходимо для вхождения в подлинную Магию. В детстве ты верил в сказки, но чем взрослее становится человек – тем меньше в нем возможностей к Переходу. Заскорузлая логика обывателя – вот что противно всякому волшебству. Сказка приоткрывает дверь в магию. И первые из магов – сказочники.” Действительно, следом за этим письмом шел довольно длинный текст. Всеслав полистал его туда – сюда, раздумывая, готов ли он сейчас переварить Игорево творчество. Обилие знакомых слов и имен оказалось тем самым мостиком, по которому он осторожно начал перебираться через пропасть веков, все более погружаясь в чтение… Первая легенда называлась “Харбард должен быть доволен”, Игорь написал ее от первого лица, и даже имя главного героя было чем-то похоже на его собственное. Только прочитав ее Всеслав понял, почему это так вышло… * * * – Ты выдержал испытание, Инегельд! – молвил жрец, стиснув мою ладонь, и я впервые осознал, какие у него длинные паучьи пальцы. – Мы не погрешили против древнего закона, и Харбард может быть доволен. Пришла пора расстаться, – еле слышно продолжил он. – Да, отец и впрямь порадуется, – решил я, – хотя, конечно, ему ведомо всё на Свете, или почти что всё. Едва полумрак девятой пещеры уступил права лучезарным детям Сол, нет, даже раньше… В тот самый миг, когда отец усадил меня на восьминогого скакуна впереди себя, уже тогда он ведал – я пройду все девять пещер. И, может быть, только теперь – пройду все девять миров. – Прощай, учитель! – подумал я, пожимая, как равный, сухую старческую руку чуть ниже локтя. – Боги подсказывают, что мы вряд ли встретимся с тобой у Хель, Инегельд, но и в Вальгалле нам не увидеться. Прощай! – ответил жрец, отступая во мрак последней пещеры. Хель! Ха! Было бы о чем горевать. А главное – не сыну Харбарда, пусть даже приёмному, пугаться её указующего перста. Воистину, мир её безрадостен, царство безголосых, как и я, теней. То сама навь – откуда нет возврата. Альфэдр дважды сомкнул веко, прежде чем я спустился в цветущую Медальдаль. Третьего дня выдался добрый дождь, один из первых сильных, все оживляющих, и мне пришлось изрядно потрудиться, прежде чем была найдена единственно верная тропа. Только прошедший девять пещер сумел бы отыскать дорогу назад, а непосвященному пути туда нет. С тех пор, как бонды уверовали в этого распятого иноземца, они перестали чтить прежних властителей так, как это было раньше. — 185 —
|