Математика, философия и йога

Эйнштейн прекрасно сознавал это и говорил об этом. Одним из тех, кем он больше всего восхищался, был сэр Исаак Ньютон [9], чей философский взгляд на природу мироздания Эйнштейн же и опроверг. Он оказался на шаг впереди Ньютона, так как тот еще верил в метафизическое существование и ввел его в свои гипотезы. Он пользовался концепцией абсолютного времени, равномерно пронизы­вающего пространство, но при внимательном рассмот­рении выяснилось, что эта идея не имеет практического смысла. Многие законы Ньютона справедливы. Они по-прежнему выполняются для большинства повседневных явлений, в мелких масштабах, но уже не действительны — нам известно, что они просто не выполняются, — когда мы имеем дело со скоростями, близкими к скорости света, или с огромными, космическими масштабами, — с такими из­мерениями, которые были просто невозможны в эпоху Ньютона. Итак, Эйнштейн говорил, что законы Ньютона были первым приближением к истине, а то, что сделал он, Эйнштейн, с точки зрения огромного опыта науки являет­ся лишь вторым приближением, после чего могут вновь возникнуть очередные изменения. Он прекрасно понимал, что эти открытия были только первыми приближениями в бесконечной последовательности шагов, ведущих к истине. Вот пример скромности подлинно великого научного ума, осознающего ограниченность собственных методов.

Одним из наиболее примечательных признаков шага, разделяющего Ньютона и Эйнштейна, стало то, что теперь в картину мироздания вошла эпистемология*. Те способы, посредством которых мы определяем некий факт, напри­мер световой сигнал звезды, обусловливают форму знания. Таким образом, знания относительны и определяются ог­раничениями процесса познания. В сравнении с прежним объединяющим подходом эта позиция отличается боль­шей зрелостью. Во времена Ньютона она была невозможна, так как тогда человек еще не прозрел и не осознал ограни­ченности собственного процесса познания; это случилось позже. Мы заперты в рамках этой двойственной системы, в пределах ограниченных средств постижения. Как я уже го­ворил, есть две формы познания: чувственное восприятие и умозрительное постижение —то постижение, которое свя­зано с понятиями и концепциями определенного характе­ра.

Именно об этом я говорил вчера вечером. Я не упоми­нал о материи, когда рассказывал о пространстве ниже на­черченной линии, когда отождествлял ее с дискретным соз­нанием, то есть с многообразием отдельных элементов, каждый из которых связан с соседними, как обычные це­лые числа. Затем я воспользовался идеей непрерывного пространства, чтобы описать то, что находится выше этой черты, за пределами двойственного сознания. При этом я построил лишь приближение к истине, поскольку в конеч­ном счете это непрерывное пространство также дискретно, оно тоже отмечено ограниченностью нашего процесса поз­нания.