Маски иллюминатов

Бэбкок, к которому постепенно возвращалось присутствие духа, криво улыбнулся.

— Вы неверно истолковали мои слова, — сказал он. — Мне хорошо известно, что в этом ужасном деле участвуют и люди, но они наделены силами, недоступными простым смертным, ибо служат тому, кто не принадлежит к человеческому роду. Очевидно, вы относите меня к тем, кого легко напугать театральными масками, но я уже пережил ужасы, которые вы даже не в состоянии себе представить. Сегодня вечером я испугался так сильно не потому, что увидел лик Сатаны, приближающийся ко мне во мраке. Нет. Поистине дьявольским было то, что они нашли меня здесь, ведь я принял все меры предосторожности и очень тщательно заметал следы.

Джойс молча налил себе кофе. В его левой руке красноватым огоньком тлела сигарета, о которой он, по‑видимому, забыл. От Лох‑Несс в Цюрих, прямо ко мне. Все мои детские страхи: воют и размахивают вилами демоны, похожие на бабуинов, кричат объятые пламенем люди. Древний зороастрийский кошмар, от которого Запад тщетно старается пробудиться.

— И как же умерли те трое, о которых вы постоянно вспоминаете? — спросил Джойс. — Готов спорить, им оторвало головы какое‑нибудь ужасное чудище вроде тех, которыми изобилуют готические романы Уолпола?

Хотя сэр Джон привык вести себя учтиво и всегда считал, что нужно соглашаться с хозяином дома, каким бы невоспитанным и дерзким он ни был, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не ответить какой‑нибудь резкостью. Овладев собой, он сказал:

— Все они были доведены до самоубийства.

— И тоже с помощью масок и карнавальных нарядов? — воскликнул Джойс с неприкрытой иронией. Схватив со стены маску, он поднес ее к своему лицу и угрожающе склонился над столом.

— С помощью вот таких театральных штук? — саркастически переспросил он из‑за маски с провинциальным ирландским акцентом.

— Причиной их самоубийства послужила книга, — сказал сэр Джон, — книга настолько чудовищная, что ей нет места в этом мире. Одного лишь взгляда на нее хватило этим людям, чтобы сойти с ума от ужаса и убить себя. По‑видимому, они прочитали в ней что‑то очень страшное, что‑то такое, после чего жизнь стала для них совершенно невыносимой.

Эйнштейн воззрился на юного англичанина с неподдельным изумлением.

— И вы лично участвовали во всем этом? — спросил он. — Это не сказка, не история, рассказанная с чужих слов?

— Все, о чем я рассказываю, так же реально, как вот эта чашка с кофе, это блюдце, этот стол, — твердо заявил Бэбкок, по очереди энергично ткнув пальцем во все перечисленное. В его глазах был настоящий страх.