|
— Это, должно быть, миссис Джойс, — полувопросительно‑полуутвердительно сказал Бэбкок. — Так должно быть, — съязвил Джойс, — но она мисс Барникл. Чрезвычайно пораженный этим варварским презрением к морали и приличиям, Бэбкок вынужден был напомнить себе, что этот грубый ирландец пригласил его к себе в гости и вообще проявил более чем обычную благосклонность к нему как совершенно незнакомому человеку, притом похожему на сумасшедшего, притом представителю враждебной английской расы. Очнувшись от раздумий, Бэбкок обнаружил, что они уже расположились на кухне, в том самом «алькове для завтраков», и Джойс варит кофе, умело пристроив маску дьявола на стену, прямо над часами с кукушкой. — Итак, — сказал Джойс, — вы утверждаете, что этот тип с козлиной мордой преследовал вас от самого озера Лох‑Несс. — Учитывая ваши взгляды, — ответил Бэбкок, — вы, должно быть, считаете мои рассказы плодом моей больной фантазии, а меня самого — сумасшедшим. Хочу напомнить вам, сэр, что в этом проклятом деле три человека уже умерли ужасной смертью. — Их преследовал тот же демон, — спросил Эйнштейн, — который преследует вас? Указательным пальцем он игриво потрепал маску по подбородку. — Но что это за маскарад, где за масками никого нет? — Маскарад Сатаны, — с горечью в голосе ответил Бэбкок. Эти слова поразили Джойса. Ему снова пришли на ум те же строки, что и на Банхофштрассе, хотя он по‑прежнему не мог вспомнить, кто их написал. Еще одно четверостишие всплыло в его памяти: Черти пьют из черепов, Отправляя души в ад. Посетите, кто готов, Сатанинский Маскарад. Что‑то много совпадений для одного вечера, подумал Джойс (сюда бы доктора Карла Юнга, уж он‑то сразу разобрался бы, что к чему). Размышляя о событиях, которые произошли в последние несколько часов, великий ирландский вольнодумец перекатывал в пальцах сигарету и задумчиво поглядывал на английского мистика. — Святой Фома утверждает, — совершенно трезвым голосом сказал он, — что дьявол не в силах причинить вред тем, кто верит в Господа. Таких людей он только запугивает или пытается сбить с толку, чтобы испытать их веру. В сущности, величайшая ересь утверждать, что дьявол прямо вредит вам, ибо это говорит о том, что вам недостает веры в Божественную доброту. Ага, — прервал он сам себя, — я вижу, вы удивлены тем, что я умею говорить на этом языке. Что ж, сэр, если я когда‑нибудь и поверю в мистицизм, то это будет логичный, последовательный и полный здравого смысла мистицизм Святого Фомы, а не абсурдный и полный высокопарной болтовни мистицизм современных оккультистов. Извините, я, по‑моему, немного увлекся. — Он закурил сигарету и указал ею на маску. — Должно быть, это какой‑то второсортный, дешевый дьявол, раз он не может обойтись в своих грязных делишках без театрального реквизита. — 29 —
|