Живые души, или похождения Лебедько

Воцарилась тишина. Было уже около полуночи, и Лебедько подумал, было, что пора уже раскланиваться. Вставши со скамейки, он поблагодарил священника за крайне любопытную беседу и направился к выходу из церковного дворика. Райкин догнал его у ворот и остановил для рукопожатия: «До следующих встреч! Не забывайте, что мы с вами по одну сторону баррикад!» И тут наш герой не удержался и задал ешё один вопрос: «Послушайте, вы человек прогрессивнейшего мышления, зачем же вы говорите и делаете какую-то совершенную ахинею?» Райкин ещё раз улыбнулся: «Совершенно верно! Именно — ахинею, я бы сказал даже — вопиющую ахинею. Что может быть более действенным, для того, чтобы отворотить людей от Церкви, и принудить их думать самостоятельно? А?».

Глава 12

Следующим утром позвонил Муромцев: «Мне помнится, дорогой Владислав Евгеньевич, вы изъявляли намеренье встретиться с моей внучкой? Так вот, давеча она прилетела из Италии и сегодня вечером может предоставить в ваше распоряжение пару часов». Лебедько, завершив разговор, испытал странное чувство, в котором угадывалось очень много тихой и светлой печали. Вот уже недели две-три, как он понял роль и значение этой прекрасной девушки в его жизни. Да, судьба, действительно, влекла его на встречу к её пленительному и завораживающему образу, но, отнюдь, не как к предмету сексуального вожделения. Безусловно, Аня была чертовски красива и обаятельна и, вероятно, редкий мужчина смог бы устоять перед её чарами и, не поддаться искусительным мечтам о плотском наслаждении. Но, в какой-то момент, наш герой вдруг понял, что для него Аня Муромцева, которую он и видел-то всего несколько минут, была проекцией его собственной души, или же, если изъясняться литературным слогом, она явила собою для Владислава Евгеньевича то, чем была Беатриче для героя Данте, спускающегося в ад своей души, чтобы затем подняться к вершинам рая.

Лебедько ждал этой встречи с глубоким волнением. Но к этому волнению неприменима пушкинская метафора: «как ждёт любовник молодой минуты верного свиданья». Тут было что-то иное. Двери кабинета Муромцева открылись нашему герою сегодня вечером подобно вратам, ведущим в самое сердце непостижимой Тайны. Впрочем, возможно, драгоценнейший читатель, ты поймёшь из дальнейшего, что выражение, которое употребил автор - «в сердце непостижимой Тайны» - отнюдь, не аллегория.

Дело обстояло, собственно, вот как: Муромцев сидел возле стола, на котором был расположен компьютер, и что-то писал. Кивнув гостю, он предложил ему расположиться в кресле и немного подождать. Трудно сказать, сколько длилось ожидание, три ли минуты, а то и все тридцать. Владислава Евгеньевича бросило в жар. В какой-то момент, то ли от волнения и жара, то ли ещё чёрт знает от чего, кабинет писателя вдруг показался нашему герою наполненным волшебной атмосферой. Появилось ощущение, что за окном не 21 век, а какая-то седая древность, а он, Лебедько, восседает в сказочных покоях некоего восточного волшебника. Вот-вот волшебник потрёт таинственный сосуд, из которого затем выскочит, сопровождаемый клубами разноцветного дыма, джин, готовый исполнить самые заветные мечты.