|
Это принципиальный момент, отличающий сферу обращения и обмена в информационном обществе от товарного. Понятное дело, что процесс обмена (многие авторы предпочитают называть этот феномен «интеллектуальной рентой») второго, информационного рода (возникнув, впрочем, в глубокой древности, вместе с возникновением теоретического знания о любой практической деятельности) будет продолжать расширяться и в абсолютном, и в относительном измерении. А из этого вытекают возможности принципиально иного понимания соотношения между стоимостью и ценой производства – одного из так и не решенных до конца теоретических вопросов. И этот момент классическая советская политэкономия, не говоря уже о классиках, не успела сколь-нибудь качественно проанализировать перед социальной катастрофой 1991 года. Наконец, пятое. Все мы привычно произносим словосочетание «уровень развития производительных сил общества». Однако вместе с развитием производительных сил общества развиваются и средства уничтожения, контроля и подавления. Стремительное, я бы сказал – экспоненциальное, развитие этой сферы в XX веке не только поставило человечество на грань тотального уничтожения, не только заставило выдвинуть целый ряд основополагающих концепций, ограничивающих классовую борьбу рамками мирного сосуществования государств с различным общественным строем, но и поставило перед нашей наукой вопрос: как следует изучать данный научный феномен? Следует ли выделять средства уничтожения и подавления в особый кластер явлений с политэкономической точки зрения или нет? Каждое из описанных мной изменений в базисе требовало определенных и весьма существенных изменений в надстройке, в системе идеологических отношений по поводу как капитализма, так и социализма. Например, приведенный выше пример об изменении соотношения между необходимым и прибавочным продуктами, которые способен произвести отдельный работник, неизбежно требовал понимания того, что основной угрозой при капитализме может стать не только эксплуатация человека человеком, но и почти полное вытеснение человека из сферы рутинного труда. Отсюда вытекала и необходимость разработки возможных направлений противодействия этой тенденции. Степень обобществления научного труда, заключенного в каждой единице товара, требовала принципиально иных подходов к управлению народным хозяйством и самой степени его обобществления. Возможно, если бы в 1965 году экономическая реформа пошла в том направлении, на котором настаивали академики В. Глушков и В. Немчинов и стоящий за их спинами Устинов, а не по варианту Брежнева – Косыгина – Либермана, мы бы сейчас жили в другой стране и при другом общественном строе. — 289 —
|