|
Я думал, Куонг пошутил, когда сказал мне, что адепт, которого зовут Мендокус, будет говорить, не разжимая губ и не пользуясь голосовыми органами. Но я ошибся. И друг, прочтя мои мысли, подтвердил: «Да, брат, это не шутка. Каждому из нас, слушавших Мендокуса, казалось, что он говорит на его родном языке: мне его речь слышалась на китайском; тебе и еще пятерым - на английском; индусским пандитам - на их языке. Причина такого кажущегося парадокса заключается в том, что он обращался к нам из глубин души». Я вспомнил отрывок из Библии, бывшей для меня превыше всех книг, в котором написано: «Когда сделался этот шум, собрался народ и пришел в смятение; ибо каждый слышал их говорящих его наречием».* (*деян.2:б.) В ответ на невысказанную мысль учитель обернулся ко мне и произнес: - Воистину так, они обращались к душам этих толп, но здесь не было чуда, а лишь проявление закона. Библия представляет собой оккультное учение, суть которого ускользнула от тех, кто, переписывая ее, внес свои поправки, а также и от тех, кто хуже этих переписчиков - от римско-католических цензоров, делавших вставки и исказивших ее истины. Ты должен внимательно читать эту книгу. Я сам прочел ее восемьдесят семь раз. Тут еще один брат сказал: - Слушающие и говорящие были подобны прекрасно настроенной скрипке и смычку: каждая струна была готова отозваться на малейшее касание мастера. Мендокус прибавил: - Они слушали говорящих так, как вы слушали меня - не ушами, ибо для связи душ, находящихся в симпатическом единстве, не нужны никакие антенны. То, что было сказано, уже существовало в их сознании, и для осознания этого им не нужны были уши, как не нужны они и тебе для осознания своих собственных мыслей. Однако, оттого, что мысли рождались не в твоем мозге, а в моем, и, таким образом, являлись внешними по отношению к твоему внутреннему сознанию, ты полагал, что слышал меня своими ушами, хотя воспринимала твоя душа, ибо я не использовал голоса. Теперь, убедившись в способности этих братьев читать чужие мысли, я понял, почему мне не задавали вопросов о моей жизни, взглядах или желании соединиться с ними: они, не спрашивая, знали обо всем. Магистр Мендокус потребовал внимания от всех присутствующих, а затем воззвал к Богу и всем оккультным посвященным в этом мире и во всей Вселенной. Завершая обращение, он медленно поднял правую руку, а через полминуты опустил ее и склонил голову. Тут волшебный свет начал гаснуть, и в момент его исчезновения сверху в кадильницу рядом с Магистром ударила ослепительная молния. И следом опустилась та чернильная тьма, которая сменяет полуночные вспышки небесной молнии, но ей не суждено было продлиться долго. Вскоре в кромешной темноте вспыхнул свет и стал нарастать до тех пор, пока все внутреннее помещение Сагума не наполнилось огненным свечением, сделавшим ясно видимым каждый предмет. Как и прежде, оно, казалось, не исходило из какого-либо конкретного источника, но словно бы весь воздух стал подобен раскаленному докрасна железу и светился сам собой. — 173 —
|