|
Забегая вперед, хочу остановиться еще на слышанном мною разговоре на этот раз представителей крупной буржуазии, хотя происходил он в Сент-Андресе. В огромном здании магазинов Дюфайеля и центрального отеля, созданного этим магазином, курорта «Гаврская Ницца», имеется очень элегантный кабинет под названием «Кабоко», где можно получить прямо из бочек южные вина и хороший коньяк. Я как раз записывал там свои впечатления от беседы с двумя бельгийскими министрами, когда за столиком рядом со мной уселась компания пожилых, одутловатых, холеных бельгийцев. Один из них с восхищением заявил двум другим, что вновь вступает в число чиновников министерства иностранных дел и скоро уезжает куда-то со специальной миссией. Тогда другой, с тем же характерным бельгийским произношением, которое так смешило Париж во время тысячи представлений знаменитой комедии «М-elle Белеменс», стал повествовать: — Я получил письмо от жены из Брюсселя! Чудачка! Она за большие деньги купила мне право возвратиться через Голландию в Брюссель! Как коммерсанту, понимаете? К делам. О, немцы очень хотят, чтобы «дела» шли своим порядком. А ей хочется, чтобы пошло все своим порядком в доме, вы понимаете? Я ей ничего не ответил, потому что письма прочитываются. Вы понимаете? Но, конечно, я не поеду! Третий бельгиец осведомился: «Почему?». Ему действительно казалось, что дела требуют присутствия хозяина. — Бог с ними, с делами, — отвечал предыдущий полуфламандец. — Ну их, дела! Мы их начнем снова, когда выгоним немцев. Тогда у нас запоют наши дела. А пока чем меньше дел, тем лучше. Слава богу, с нас всех хватит одного дела. У нас теперь у всех одно дело, и пока мы его не сделаем — остальные дела не пойдут как следует. Вот это-то я и хотел написать моей жене, но немцы могли понять, в чем штука, и, пожалуй, вышли бы неприятности. Хотя, вы знаете, немцев никто не боится в Брюсселе. Это они боятся всех в Брюсселе. Например, на Большой Эспланаде они построили ангар для цеппелина. Так что же вы думали? Они окружили его десятью изгородями из проволоки и сторожат чуть ли не целой ротой. И правда. Вообразите себе, что кто-нибудь бросит, так сказать, окурок в этот ангар, а цеппелин вдруг вспыхнет? Бельгийцы захохотали. — Немцев никто не боится. Жена пишет мне, — а для того чтобы писать такие вещи, согласитесь, надо не бояться немцев, — что наши keges (нечто вроде парижских gamins) устраивают там так называемые «парады»: чуть они увидят отряд немцев солдат — сейчас же строятся шеренгой и выступают этим же «гусиным» маршем. Немцы злятся. Но если унтер-офицеру придет в голову броситься на ребят, те с комически разыгранным ужасом падают на колени, подымают руки вверх. А прохожие умирают от смеха. — 22 —
|