|
Я коротко рассказал. — Теперь сообщение с Россией наладилось. Хотя мы долгое время были здесь без газет. Поскольку можно судить издалека, в России наблюдается известное сближение самых различных элементов. А в Бельгии в этом отношении происходят вещи прямо изумительные. Нигде отношения представителей отдельных партий не были так отравлены взаимной враждой, а теперь все работают дружно и личные отношения установились прекрасные. Вот вам характерный анекдот. Военный министр уведомил меня, что знаменитый Вандервельде37 хочет отправить телеграмму русским социалистам Государственной думы38. Телеграмму, которая могла бы быть полезной для нынче общего всем дела. Я решил просмотреть ее, чтобы облегчить ей прохождение сквозь цензуру. Но знакомиться официально с Вандервельде мне все же было неудобно. Однако в военном министерстве устроили так, что мы встретились. Все-таки нас друг другу не представили. Я сел вблизи его и закурил, а потом говорю: — Вас не стесняет папироса? Мы, русские, не можем не курить. — Вы русский? — Я — посол, князь Кудашев. — А! Очень приятно. А я — Вандервельде. Тут мы заговорили. Заговорили и о телеграмме. Тут же, сейчас и стали читать ее вместе. Оба мы близоруки, нагнулись над ней, а чиновник входит — изумился. А я и говорю: вот вам, представитель социализма. и русский посол работают вместе, как лучшие друзья! И какой оратор этот Вандервельде! Один ярый консерватор бельгиец говорил мне недавно: — Избегаю его слушать! — Почему? — спрашиваю. — А потому, что, когда он говорит, я не могу с ним не согласиться. Да, война принесла с собой мир внутри наций. — Думается, не надолго, — сказал я. — Кто знает? Я надеюсь, что найдется почва для некоторого взаимного понимания. Недавно я говорил об этом с королем Альбертом, выражал сомнение в прочности гармонии. Но король мне сказал: «Знаете, после войны нам придется столько восстановить, столько преобразовать, что ссориться будет некогда». Посол поблагодарил меня за доставленные сведения, и я ушел. «Киевская мысль», 2 декабря 1914 г. Во Франции*Во Франции начинается кампания в пользу беглецов из Бельгии. В своем органе «La guerre Sociale» Густав Эрве1 помещает целый ряд статей, в которых он, указывая на пример России, устроившей различные дни сборов в пользу различных нужд, связанных с войной, призывает также и во Франции сделать День свободной Бельгии. «Париж, — пишет он, — обнаружит, конечно, все свое высокое гостеприимство. В афишах, которые будут расклеены по поводу этого дня на улицах, Париж должен воспользоваться удачными словами, которые выкрикивали в Брюсселе уличные мальчишки: „Бельгия временно закрыта, по случаю расширения занимаемого ею помещения“». — 27 —
|