Эссе

норвежского писателя по имени Гамсун. Странная книга странного писателя.

Казалось, что Гамсун постоянно - а он был еще жив - в одиночку скитается по

свету, видя бурное существование без руля и ветрил, без Бога в душе,

полубаловень, полустрадалец, в вечных поисках чувства, которое он порою словно

бы обретает лишь на мгновение как гармонию сердца с окружающим миром.

Однажды под вечер, начитавшись до ломоты и рези в глазах - он был уже немолодым

человеком, - Читатель погрузился в раздумья. Над одним из высоченных книжных

стеллажей красовался давно туда водруженный золотыми буквами греческий девиз,

который гласил: "Познай самого себя". Теперь он приковал внимание Читателя.

Ибо Читатель себя не знал, давно уже ничего не знал о себе. По едва заметным

следам воспоминаний он мысленно вернулся в прошлое и старательно начал

отыскивать в нем то время, когда его восхитила лира Горация и осчастливили

гимны Пиндара. Читая античных авторов он узнал в себе то, что называется

человечеством; вместе с писателями он был и героем, и властителем, и мудрецом,

он издавал и упразднял законы; он, человек, вышедший из неразличимости

первозданной природы навстречу лучистому свету, был носителем высшего

достоинства. Теперь же все это сокрушилось, рассеялось, словно никогда не

существовало, и теперь он не только читал разбойничьи и любовные истории и

испытывал радость от них, нет - он чувствовал себя и со-любовником,

со-убийцей, и со-страдальцем и со-грешником, и со-насмешником, он падал в

бездну порока, преступления и нищеты, диких животрепещущих инстинктов и

чувственных страстей; дрожа от страха и наслаждаясь, копался он в мерзостном и

запретном.

Его размышления оказались бесплодными. И вскоре он вновь, как в горячечном

бреду, погрузился в странные книги. По каплям он впитывал в себя лихорадящую

атмосферу аморальных историй Оскара Уайльда, плутал по скорбно-неверующим

путям богоискательства Флобера, читал стихи и драмы новых и новейших писателей,

которые, казалось, объявляли войну не на жизнь, а на смерть всему гармоничному,

всему греческому и классическому, проповедовали матежи и беспорядки,

обожествляли уродство и хохотали над ужасным. И Читатель вдруг понял, что

в чем-то правы и они, что есть, должно быть в человеке что-то, если он смеется

от кровавого хаоса жизни.

Потом напряжение схлынуло, и Читателя охватила усталость. Он чувствовал, что

болен, стар и обманут. Однажды ему приснилось его состояние. Он трудился над

сооружением высокой книжной стены. Стена росла, и, кроме нее, не видел он