Эссе

мужи науки и люди искусства публично оглашали свое мнение на сей счет, я

решил отбросить, наконец, колебания и высказать то, что думаю. Я немец, и

все мои симпатии на стороне Германии, но то, о чем я собираюсь говорить,

касается не войны и политики, а позиции и задач нейтралов. Под нейтралами я

разумею не страны, придерживающиеся политического нейтралитета, а всех тех

ученых, учителей, художников, литераторов, что трудятся на пользу мира и

человечества.

В последнее время обращают на себя внимание прискорбные симптомы пагубного

смятения мысли. Мы слышим об отмене немецких патентов в России, о бойкоте

немецкой музыки во Франции, о таком же бойкоте творений духа "враждебных"

народов в Германии. Скоро в большинстве немецких газет нельзя будет

переводить, хвалить или критиковать произведения англичан, французов,

русских, японцев. Это не слухи, это факты, такое уже начинает входить в

практику.

Стало быть, отныне надо замалчивать прекрасную японскую сказку или

добротный французский роман, точно и любовно переведенный немцем еще до

начала войны. Прекрасный и добрый дар, от всей души предлагаемый нашему

народу, отвергается только потому, что несколько японских кораблей осаждают

Циндао. И если я захочу сегодня с похвалой отозваться о книге итальянца,

турка или румына, то сделать это можно лишь при условии, что до публикации

отзыва какой-нибудь дипломат или журналист не изменит политическую ситуацию

в этих странах!

С другой стороны, мы видим деятелей искусства и ученых мужей, выступающих с

протестами против воюющих держав. Как будто сейчас, когда пожар войны

охватил весь мир, печатное слово имеет хоть какую-нибудь цену. Как будто

художник или литератор, даже самый талантливый и знаменитый, хоть

что-нибудь понимает в военных делах.

Иные участвуют в великих событиях, перенося войну в свои кабинеты и сочиняя

за письменным столом кровожадные боевые гимны или статьи, пропитанные

злобой и раздувающие ненависть между народами. Вот это, наверно, самое

скверное.

Любой солдат на фронте, каждодневно рискующий жизнью, имеет полное право на

ожесточение, на вспышки гнева и ненависти. Любой активный политик тоже. Но

только не мы, люди иного склада, - поэты, художники, журналисты. Пристало

ли нам усугублять то, что и без того худо, к лицу ли нам умножать уродливое

и достойное сожаления?

Выиграет что-нибудь Германия, запретив у себя распространение английских и

французских книг? Станет ли мир хоть чуточку лучше, если французский

писатель начнет осыпать противника площадной бранью и разжигать в войсках