Эссе

блаженное упоение тайной, каким предчувственным и многообещающим становился

мир.

Первые школьные годы миновали, не особенно меня переделав. Я выяснил из

опыта, что доверчивость и прямодушие могут нам повредить, я выучился,

приняв уроки нескольких равнодушных учителей, азам лжи и притворства;

дальше все пошло само. Но постепенно и для меня увяло первое цветение,

постепенно и я неприметно для себя самого разучил, как по нотам, эту

фальшивую песню жизни, это низкопоклонство перед "действительностью", перед

законами взрослых, это приспособление к миру, "каков он есть". Я давно

понимаю, почему это в песенниках у взрослых стоят такие строки, как

приведенная выше: "Какое блаженство - дитятею быть", - и ко мне приходила

такие часы, когда я завидовал тем, кто был еще ребенком.

Когда мне шел двенадцатый год и возник вопрос, буду ли я учиться греческому

языку, я без размышлений ответил согласием; стать со временем таким же

ученым, как отец, а по возможности - как дедушка, представлялось мне

необходимым. Но с этого момента для моей дальнейшей жизни уже существовал

план: я должен был учиться и затем становиться либо пастором, либо

филологом, потому что на это давалась стипендия. Дедушка тоже в свое время

шел этим путем.

По видимости в этом не было ничего худого. Просто у меня теперь было

будущее, просто на моем пути стоял указатель, просто каждый день и каждый

месяц приближал меня к предназначенной цели, все указывало в сторону этой

цели, все уводило меня от игры, от вечного настоящего моих прежних дней,

имевших смысл, но не имевших цели, дней без будущности. Жизнь взрослых

поймала меня покамест за волосы или за палец, но скоро она изловит меня как

следует и будет крепко держать - жизнь, ориентированная на цели и выгоды,

на порядок и профессию, на должность и экзамены; скоро час пробьет и для

меня, скоро и я стану студентом, кандидатом, духовным лицом, профессором,

буду наносить визиты с цилиндром в руках, одетых в кожаные перчатки, не

смогу понимать больше детей, может быть, примусь им завидовать. А ведь я

сердечно не хотел всего этого, я не хотел уходить из моего мира, где было

так хорошо, так чудесно. Правда, была еще одна совсем тайная цель, которая

маячила передо мной, когда я думал о будущем. Одного я желал для себя

пламенно - стать волшебником.

Это желание или мечтание долго владело мной. Но оно начало терять свою

власть, у него были враги, против него было то, что серьезно и реально,

чего нельзя отрицать. Медленно, медленно отцветало для меня его цветение,