Эссе

Страница: 1 ... 167168169170171172173174175176177 ... 281

поднималась все выше. Я невольно засмеялся, обхватил ее колени

и взял ее на руки. И это тоже было прекрасно и давало чувство

свободы, женщина была поразительно легкая и маленькая,

наполненная свежим теплом, и глаза у нее были добрые,

доверчивые и испуганные, и я видел теперь, что это вовсе не

грешница и не далекая туманная дама. Не было греха, не было

тайны; это был просто ребенок.

Выбравшись из волн, я понес ее, минуя скалы, через

дождливо-мрачный, траурный, царственно-сумрачный парк, куда не

долетала буря, и где склоненные ветви старых деревьев дышали

нежной человечной красотой, и откуда сплошным потоком лились

поэмы и симфонии; то был мир сладостных предчувствий и

пленительных, возвышенно строгих наслаждений; то были милые

деревья Коро, писанные маслом, и полная сельского очарования

рожковая музыка Шуберта, которая мимолетным биением внезапной

ностальгии тихо поманила к добрым пенатам. Только напрасна, ибо

многоголос миф и для всего есть у души свое время и свой час.

Бог его знает, как эта грешница, туманная женщина, дитя,

простилась и ускользнула от меня. Были каменные ступени,

пожалуй, это было парадное крыльцо, слуги стояли у входа, и все

-- расплывчатое, туманное, как за матовым стеклом, и там еще

что-то неясное, еще более бесплотное, еще более сумеречное,

какие-то колеблемые ветром призраки, но оттенок упрека и укора

отогнал прочь весь этот вихрь теней. Ничего от него не

осталось, кроме фигуры Пауля, моего друга и сына Пауля, и в его

чертах то открывалось, то скрывалось одно лицо, которое

невозможно было назвать по имени, но бесконечно знакомое, лицо

школьного товарища, древнее и вечное лицо няни, вскормленное

добрыми, живительными, сказочными полувоспоминаниями первых лет

жизни.

Добрый, задушевный сумрак, теплая колыбель души и

утраченная родина раскрываются тебе. Время невоплощенного

— 172 —
Страница: 1 ... 167168169170171172173174175176177 ... 281