Эссе

сердце от тоски и печали, что даже в кипящем водовороте жизни

он так и останется чужаком, одиноким зрителем; он почувствовал,

что лишь душа его, одна среди множества других, устроена так,

что он обречен испытывать радость при виде земной красоты и

глотать одновременно горечь чужбины. И от этого ему стало

необычайно грустно, он задумался о своей судьбе, и мысли его

вскоре достигли своей цели: он понял, что истинное счастье и

полное удовлетворение станут доступны ему лишь тогда, когда он

сумеет отразить мир в своих стихах с таким невиданным

мастерством, что в этих отражениях он обретет мир иной --

просветленный и неподвластный времени.

Не успел Хань Фук опомниться и понять, происходит ли это

во сне или наяву, как слуха его коснулся слабый шорох, и в тот

же миг рядом с ним оказался незнакомый мужчина, почтенный

старец в фиолетовом одеянии. Он выпрямился и почтил его

приветствием так, как подобает приветствовать вельмож и

старцев. Незнакомец же улыбнулся и произнес несколько стихов, в

которых было все, о чем только что думал и что испытывал юноша,

и стихи эти -- сложенные по правилам великих мастеров -- были

так прекрасны, так совершенны, что юноша от изумления едва не

лишился рассудка.

-- Кто ты, незнакомец, читающий в моей душе, словно в

книге, и слагающий стихи, прекраснее которых мне не доводилось

слышать ни у одного из моих учителей? -- воскликнул он и

склонился в низком поклоне.

Незнакомец вновь улыбнулся улыбкой Совершенных и молвил в

ответ:

-- Если ты желаешь стать поэтом, приходи ко мне. Ты

найдешь мою хижину у истоков большой реки в северо-западных

горах. Меня зовут Мастер Божественного Слова.

И, сказав это, старик шагнул в тень, которую отбрасывал

ствол дерева, и в тот же миг бесследно исчез. Напрасно озирался

и искал его Хань Фук -- незнакомец словно провалился сквозь

землю, и юноша решил, что это и в самом деле усталость сыграла