|
Второй пункт Ганна сводится к тому, что концепция руководства более адекватно отвечает на вопрос: «Как высшее существо должно относиться к низшему?» Поскольку «мир, созданный Творцом, явно не представляет собою сообщество равных», разговор о правах животных «представляется неуместным». Но образец, на который Ганн ориентируется здесь, связан с политическими правами, которые могут быть даны или отобраны, а отнюдь не с правами, данными Богом при сотворении всего сущего. Какова функция господина с точки зрения богословия, как не охранять то, что дал нам Бог, и ценить то, что ценит Он? Допускаю, что для Бога может представлять различную ценность то, что было дано нам при сотворении, однако сомнительно, что весь вопрос об управлении, руководстве состоит лишь в том, что управляющие должны ценить всё данное Богом так же высоко, как они ценят себя. Вряд ли обязанности особой защиты и особой заботы являются лицензией на тиранию или даже на то, что Ганн называет «благожелательным деспотизмом». Если нам не удастся понять обязательно жертвенную природу любого руководства, покровительства, как это было явлено нам во Христе, едва ли мы начнём становиться хорошими господами, даже по отношению к тем существам, которых мы считаем «низшими». Третий пункт подводит нас к самому существу проблемы. По мнению Ганна, задачей господина, руководителя не является «ни максимизация полезности, ни защита прав». Задача его - воплотить Божий план. Но этот план «уж конечно не имеет целью ни уменьшение страданий (животных), ни защиту их прав». Руководитель может быть «озадачен» этим изъяном мироздания, но он «безусловно, не сможет оценить божественный план с точки зрения полезности или прав, - скорее он заключает, что природа соответствует теории Гоббса, то есть находится в таком состоянии, где не существует разумного применения понятиям правильно и неправильно, справедливо к несправедливо". Вот вам и вся правда. Какою была воля Создателя для своих творений, можно судить только по состоянию природы на сегодняшний день, какой бы соответствующей состоянию Гоббса она ни казалась. Но поскольку такое состояние природы (согласно толкованию Ганна) исключает какие бы то ни было моральные определения, было бы нелепо думать, что животные имеют права, или предполагать, что их можно обидеть или относиться к ним несправедливо. Однако, можем мы спросить, зачем же останавливаться на животных? Почему бы не включить в рассмотрение и весь человеческий вид заодно? Если природа, которая (как нас уверяют) является подлинной демонстрацией воли Божией для своих созданий, нимало не беспокоится о страданиях животных, отчего же мы должны беспокоиться о страданиях людей? В самом деле, если Бог не озаботился найти никакого способа - временного или окончательного для того, чтобы «уменьшить страдания» животных, почему мы должны полагать, что человеческие страдания представляют для Него какой-нибудь барьер? Если «не существует разумного применения» моральным понятиям в сфере отношений люди - животные, то почему, следует спросить, можем мы быть так самоуверенны, чтобы предполагать, что существует разумное применение моральным понятиям в сфере отношений человек— человек? — 16 —
|