|
17 апреля. Воскресенье, половина третьего Как жажду я научиться видеть в другом человеке только божественное, но не бесовское! Мог бы я уже инстинктивно утверждать и поддерживать в другом всё благое, но не критиковать и не осуждать отрицательное. Всё больше чувствую, что осуждение ведёт не вперёд, а назад. Только подстрекает противоборствующие силы. В этом смысле я нередко грешил. Лучше утверждал бы я в другом человеке его хорошее, разжигал бы постепенно ещё больше, разве успехи не были бы ошеломляющими? Теперь начинаю особенно ясно понимать позицию Рериха. Он всюду находит общий язык, взаимопонимание, среди его друзей и папа Римский, и Далай-лама. Он в каждом видит положительную искру, приветствует её, желает расширения этого положительного и таким образом утверждает в другом Бога, утверждает заповедь «Господом твоим». Я много размышлял, к примеру, дарить ли мне свою книжечку и тем, кто, быть может, в чём-то оскорбил принципы этического величия? И где же граница? Может быть, это только ненужный предрассудок? Возможно, моё сближение принесло бы только благо? Тревожили меня некоторые мысли. Что, если как раз тем необходимо давать, с теми общаться, кто преступает космический закон? Ведь всё-таки какое-то сознательное или несознательное впечатление можно произвести, даже если оно будет подобно касанию лепестка цветка. Читаю: «Единственно, кому дозволено судить, – Нам, но не вам. Ибо Мы видим всё, но вы можете видеть весьма мало. Вам нет дела до недостатков других. Сперва исправьте свои». Разумеется, видеть следует как благое, так и злое. Но всё нужно преодолеть любовью. Любовь умножает благо в человеке десятикратно. * Вечером Странно, но именно этим вечером я встретил в гостях Алию Баумане. Она упрекала меня, что я поступил опрометчиво и резко раскритиковал её вместе с другими – за «лёгкий жанр». Прошло уже более трёх лет, но, кажется, это всё ещё лежит у неё на сердце. Баумане говорила, что волна эротичности захватила в том году всю латышскую литературу. И она в своих рассказах поддалась эротической игре. Но это не было её сутью, о чём можно судить по её стихам. Я сказал, что каждый день вносит изменения в человеческую жизнь, а тут – долгих три года! Теперь я смотрю совсем иначе. Не признаю больше критику или отрицание индивидуальных явлений. Бороться следует единственно против коллективных заблуждений. Но понимать надо и коллективное. Бороться против индивидуального следует не отрицанием, но утверждением положительного. Знаю, что оплошал с чрезмерной остротой критики. Но человек непрестанно растёт. Эволюция есть его суть. И Баумане, наверное, более не та, что была несколько лет назад. Оттого к человеку, и особенно к писателю, всегда следует подходить с точки зрения эволюции. Кто же осмелится ошибки юности приписывать седой старости? Но критики и биографы это зачастую делают, поэтому преподносят образ писателя весьма искажённым. — 38 —
|