|
Второй случай: в помещении Общества, кроме Абрамовича, живёт и член Общества Стрекалова, которая печатает на машинке и исполняет некоторые другие работы. Оба они не ладят уже давно, отчасти из-за резкости Абрамовича. Но и Стрекалова обидчива. К примеру, в прошлое воскресенье мы хотели уладить их отношения, но она столь презрительно отнеслась к Абрамовичу, что мы все по-настоящему возмутились. Как же последователь Учения может так унижать человека, притом члена <Общества>! Вся «история» когда-то началась с Трофимовой, которая ежедневно приходит к Стрекаловой готовить бесплатно ей обед, и с самого начала поссорилась с Абрамовичем. Вот и разберись, если в самих членах Общества нет духа смирения! Мы уже давно сожалеем, что отдали комнату Стрекаловой, но ныне её выгонять, памятуя о целях единения в Обществе, весьма нежелательно, и у неё нет средств, так что нам как бы полагается её содержать. Я долго беседовал со Стрекаловой об истинных основах Учения, но поможет ли это ломке её предубеждений? И наконец, труднейшая проблема – отношения Мисиня и Маркова. Последний – член группы г-жи Крауклис, и когда-то работал на стройках у Мисиня в качестве сторожа. Когда он уволился, Мисинь признавался некоторым членам, что подозревает Маркова в ложно составленных ведомостях и т. д. Я в эти вопросы не углублялся, считал их личным делом Мисиня. Но 24 марта, в ходе обсуждения вопроса, кому вручить Портрет Учителя, мы отставили кандидатуру Маркова в связи с возражениями Мисиня. Вчера г-жа Крауклис вместе с Марковым явились ко мне. Оказывается, Мисинь и не пытался выяснить разногласия с самим Марковым, но рассказывал о своих обидах другим, конечно же, поступая плохо. Марков логическими выкладками пытался мне доказать, что подозрения Мисиня основаны на недоразумении, и, понятно, у меня не было причины не верить ему. В свою очередь, и он обвинял Мисиня. Будто бы каждый строитель-подрядчик только лишь и думает, как больше заработать. Подобное я и раньше предчувствовал, хотя у меня не было достаточно конкретных фактов. На сердце у меня было так тяжко, когда Валковский пригласил <Мисиня> в старшую группу. В общем-то мне нравится его великая горячность, преданность Иерархии, светлый взгляд. Прежде чем принять в группу, я затронул в беседе с ним некоторые вопросы, но у него были слёзы на глазах и он обещал исправиться. Теперь жалею, что не поговорил основательнее. Пришло время выяснить все слухи. Я чувствую, что лучшее – это открытость, без боязни кого-то обидеть. Думаю, что в своих отношениях <с людьми> он изменится. — 230 —
|