|
«Когда‑то и я думал, что заминающихся лошадей можно исправить кротостью и сахаром, – пишет граф Врангель, – приведу здесь характерный эпизод, заставивший меня изменить такому наивному взгляду» (стр. 465, изд. 1886 г.). Далее автор описывает ситуацию, в которой, как ясно каждому читающему, болезнь или усталость провоцировали лошадей автора на частые остановки. Ничего более. Что делает автор и что возводит в эталон поведения? «Не заботясь больше о нравоучениях иппологических профессоров, я взял покрепче в руку бич, стал им бить изо всех сил, точно передо мною была пара старых кляч. Невероятны были те удары, которые я расточал так щедро, и невозможно описать мое бешенство и ожесточение… Я же продолжал действовать бичом все с одинаковой энергией. Я даже не заметил, что хлыст разлетелся на части. Я продолжал бить обломком, который оставался в руках, бил, когда мы въехали во двор, бил левой рукой, когда устала правая, бил пока не сбежались испуганные конюха…» Далее автор поучает читателей о «наилучшести» этого метода (стр. 466, изд. 1886 г.; стр. 531, изд. 1902 г.; стр. 436, изд. 2000 г.). Все прочее – примерно в таком же духе. Такие же дикарские и анекдотически безграмотные разделы о кормлении, ковке, зубах и копытах. Во всей книге нет практически ничего, что не устарело бы, не было бы опровергнуто иппологической наукой или не являлось бы откровенным маразмом или пересказом безграмотных выдумок в конюховке. Причем ломят за новое издание этой бессмыслицы очень неслабо – от 130 000 рублей до… 40 000 рублей. И очень смешно рекламируют. Чувствуется, что авторы рекламы долго выискивали словцо позаковыристее, которое должно было бы, как стилет в пузо заговорщика, проникать в душу самого тупого покупателя. Выискали. «Владельческий французский переплет…». И не шучу – именно так и сказано: «владельческий». Обозначает в переводе, вероятно, то самое дурнотонное нагромождение тиснения, золота и цацек, напоминающее одновременно и цыганскую дискотеку, и украшенную зэками для лагерной церкви библию.[9] Самое любопытное, что я совсем не имею ничего против «Книги о Лошади» Врангеля – Урусова. Она – занятный памятник глупостей той эпохи. Она нашла свое место в культуре и истории и сейчас находится там, где ей надлежит быть, – в антикварных лавочках. Прячется за начищенными примусами, за шитыми осыпавшимся бисером абажурами, за пучеглазыми тетками на гнутых старых досках. Прячется – и, слава богу, пока молчит. Молчит про кормление лошади мясом и мышьяком, про необходимость исступленных побоев, про нужность и важность «механических ослепителей и удушителей лошади» и про ненужность в ухе лошади барабанных перепонок. — 83 —
|